Юрий Глазков - Бомба замедленного действия

Он с честью выдержал неведомую для него процедуру заявления для печати с передачей по телевидению. Отец Фергус постарался на славу: не меньше сотни журналистов и телеоператоров кишело на борту американского самолета, в салоне которого прямо на эвакодроме Линкенни состоялась пресс-конференция. Полуослепленный, полуошпаренный ярким светом юпитеров, Спринглторп прочитал правительственное сообщение. Он знал его наизусть и ни разу не сбился:

«Отдавая себе полностью отчет в том, что предпринятая акция может вызвать обвинения в нарушении природного равновесия в бассейне западноевропейской котловины Атлантического океана, мы самым энергичным образом подчеркиваем, что стремимся как раз к обратному. Ибо неотвратимо надвигающееся исчезновение нашего острова в конечном счете означает гораздо большее нарушение этого равновесия, чем попытка хотя бы частично сохранить территорию, принадлежащую нашему народу».

На следующий день пошли протесты. Первым пришел протест Японии: «Глубоко и искренно принимая к сердцу трагедию нации, лишающейся собственной земли, правительство и народ Японии не могут одобрить действий, способных привести к неконтролируемому радиоактивному заражению вод Мирового океана».

- Чушь! - неистовствовал в радиотелефоне голос Левковича. - Я же вам говорил: весь уран, который мы ухлопали на это дело, извлечен из морской воды. Что мы, дети, что ли? Если на то пошло, попади он в воду весь целиком, так равновесие только восстановится. Почему вы не сказали об этом в заявлении?

- Забыли, - ответил Спринглторп.

- Забыли! Публикуйте разъяснение. Езжайте на сессию ООН, созывайте международный конгресс, делайте что хотите, но чтобы с этим все было ясно! Вы поняли?

Ехать в штаб-квартиру ООН, эвакуированную в Виннипег, так или иначе Спринглторпу предстояло в ближайшие дни. Международный штаб «впредь до получения разъяснений» приостановил финансирование технических операций. «Ходят слухи, что группа стран готовит проект резолюции с осуждением проводимой акции», - сообщил О’Брайд.

- Поеду и выступлю, - сказал Спринглторп Левковичу. - Как у вас дела?

- Пока работают три точки: первая, вторая и пятая. Суточный выход - около ста тератонн, но это только начало. Разгуляется.

Через два дня загудело в четвертой, затем в седьмой и восьмой точках Потом заработали двенадцатое и тринадцатое жерла. Восемь вулканов бушевали на океанском дне.

- Нам и так почти хватит! - доносилось по радиотелефону. - Еще бы парочку: третью да десятую. И довольно будет. Запас остался, мы бомбим десятую. День-два - и прорвет. Не может быть, чтобы не прорвало. Зрелище! Приезжайте посмотреть.

Десятую прорвано три дня назад. Да как прорвало! В три дня гигантская гора взгромоздилась на всю четырехкилометровую толщу океанских вод и выбросила над поверхностью свой грозный султан.

«Эльпидифорос» крейсировал теперь вдоль фронта вулканов. Еще два из них - второй и пятый - приподнялись над океаном. А десятый высился уже почти на полкилометра.

Дебаты в ООН были назначены на послезавтра, и Спринглторп решил, что перед этим должен увидеть своими глазами все, что происходит в море. И вот он стоял и смотрел, сжимая руками стальной поручень, идущий вдоль борта танкера. Смотрел и пытался представить себе, что происходит там, в ужасной тьме океанских глубин: бешеное кипение воды, огромные тускло-багровые комья, витающие на струях пара, тягучее клокотание громоздящейся грязи.

- Суточный суммарный выход по всем точкам - две тысячи сто тератонн. Мы рассчитывали на две семьсот, но при этом закладывали двадцатипроцентный запас. Так что по делу сейчас - как раз! - кричал ему в ухо Левкович.

Каких чудовищ пришлось выпустить из недр, каких чудовищ! Сквозь пелену дыма тусклым красным кружочком едва светило солнце. С неба свешивались длинные серые струи. Нечем было дышать.

- Смотрите! Такой была Земля миллиард лет тому назад! - не унимался Левкович.

- А это кончится? - пролепетал Спринглторп. - Вдруг и это не кончится. Вдруг все это…

- Кончится! - кричал Левкович. - Вот выдавит очажок, и кончится. Еще три недельки, и будет тишь да гладь!

- Господин президент, мсье академик, - торжественно заявил капитан Хараламбос, отмывшийся в очередной раз. - Мне, капитану корабля, по морским законам принадлежит право назвать вновь родившуюся сушу. Я намерен воспользоваться этим правом, но поскольку ее создателем являетесь вы, мсье академик, то прошу вас, нет ли у вас пожеланий?

- Ах, вот как! Ну, хорошо. Не откажусь. Я хочу, чтобы хребет именовался хребтом Геофизики. Вот так. А горы можете называть как вам угодно. Они меня не интересуют.

- Решено, - кивнул Хараламбос. - Весь хребет нарекается отныне хребтом Геофизики. А эта гора да именуется Гефестион Бореалис. Я сообщу сейчас об этом по флотилии.

Да, вслед за «Эльпидифоросом», не отходя от него ни на миг, следовал целый флот. Два крейсера, два эсминца, вдали на горизонте - авианосец, несколько подводных лодок в походном положении - только рубки торчат из воды. Военные суда под вымпелами и флагами, ороговевшими от давней боевой славы, с достоинством выполняли приказы своих адмиралтейств: помех не чинить, выражать неодобрение своих правительств одним своим молчаливым присутствием и ощеренностью вооружения. Баркарис был в восторге от такого эскорта. «У нас на борту президент республики. Надо им объявить. Пусть салютуют», - кичливо заявил он, едва только Спринглторп ступил на палубу танкера.

- Я вас прошу, не нужно, - попросил Спринглторп.

- Президент здесь неофициально, - нашелся Дэд Борроумли.

- Как хотите, суперкарго, - пожал плечами разочарованный Хараламбос. - Но учтите, это против правил. И от этого баклажана вы все равно не спрячетесь.

«Этим баклажаном» он именовал пришедший сюда два дня тому назад теплоход «Авзония». Теплоход был битком набит журналистами, фотокорреспондентами и неуемной публикой, собравшейся со всей Европы. На полубаке «Авзонии» красовался транспарант: «ПОДАВИТЕСЬ ВЫ СВОИМИ БОМБАМИ!», на полуюте реяло светящееся полотнище «ХЭЙЯ, ХЭЙЯ, МОЛОДЦЫ!». По нескольку раз в день на теплоходе вспыхивали шумные сражения между полубаком и полуютом. С воплями, хлопаньем петард и метанием гранат со слезоточивым газом. «Авзония» шныряла короткими галсами по всей флотилии, старалась прижаться поближе к «Эльпидифоросу». Стоило кому-нибудь появиться на палубе танкера, на «Авзонии» начиналось неистовство. Ослепительно мигали фотовспышки, десятки радиомегафонов наперебой славили, проклинали, сулили бешеные деньги за интервью и просто разражались дурацкой какофонией. Прошлой ночью кто-то метнул оттуда на «Эльпидифорос» зажигательную шашку. Хараламбос озлился, и теперь, едва «Авзония» ложилась на сближение, он включал вдоль всего борта противопожарные водометы и недвусмысленно наводил их на «баклажан». Подействовало. «Авзония» стала держаться в стороне.