Дэвид Бишоф - Миры Гарри Гаррисона. Том 17

Твой друг-чинджер Трудяга.

P.S. Не забудь о нашей договоренности. Продолжай делать доброе дело и сеять распри среди солдат».

— Что это такое? — поинтересовался Мордобой.

— А разве ты не прочел? — спросил Билл, скомкав записку и сунув ее в карман.

— Не так уж хорошо я умею читать, — ответил Мордобой. — Разве что книжки с картинками.

— Это посылка из дома, — солгал Билл.

— Небось, какое-нибудь домашнее печенье, — проворчал Мордобой, отбирая у Билла сварочный аппарат. — Ненавижу домашнее печенье. Дай-ка я тут доварю.

— Вы, несомненно, очень обрадуетесь, узнав, что я закончил первый набросок своей статьи, которая произведет переворот в науке, — объявил Кейн, демонстрируя рукопись страниц на пятьдесят, скрепленную огромной скрепкой. — Мне понадобится еще некоторое время, чтобы ее завершить, поскольку приходится пользоваться компьютером по очереди с автопилотом, а работать на клавиатуре рукой, которая приделана вверх ногами, довольно трудно.

— А вот и мы! — крикнул Ухуру, появляясь вместе с Рэмбеттой из вентиляционного хода. Блайт и Кристиансон тут же пришлепнули на место стальную плиту, и Мордобой принялся ее приваривать.

— Ну, натерпелись мы страху! — продолжал Ухуру. — Ужас!

— Что, инопланетяне гнались за вами? — спросил Кэрли. — И чуть вас не догнали?

— Нет, — отвечал Ухуру. — Ползать по этим ходам очень страшно. Они слишком узкие, и уж очень там темно. Нигде не бывает так темно, как в вентиляционных ходах. Развернуться там негде, а заблудиться легче легкого. Такой способ передвижения, что хуже его нет, можете мне поверить. К тому же я где-то там порвал скафандр. И теперь у меня злокачественная клаустрофобия и — апчхи! — аллергический насморк от пыли, которой я там надышался.

— Осталось сорок пять секунд, — объявил Моу. — Заряды сейчас взорвутся. Ты все заварил, Мордобой?

— Сейчас кончаю, — ответил тот. — Эй! Свет погас! Я ничего не вижу!

Под потолком зажглись тусклые аварийные лампочки.

— У нас перегорел предохранитель! — вскричала Киса. — А предотвратить взрыв уже невозможно! Мы останемся без воздуха и погибнем!

— Дайте-ка сюда свою статью, Кейн! — крикнул Билл.

— Сейчас не время заниматься наукой, — пытался возразить Кейн, но Билл вырвал у него из рук статью, сорвал скрепку и швырнул листки на пол. — Эй! Моя скрепка! Это последняя, больше на корабле не осталось!

Билл кинулся в дальний конец комнаты, сорвал крышку с электрощита и засунул скрепку вместо предохранителя.

— Пять секунд! — крикнул Моу. Свет зажегся снова, и Мордобой поспешно принялся за последний шов. — Три!

— Готово! — вскричал Мордобой. В то же мгновение корабль потряс сильнейший взрыв. Всех швырнуло влево, потом вправо, потом снова влево.

— Мы еще… — начал Ларри.

— Неужели… — начал Моу.

— Значит… — начал Кэрли.

— Все в порядке, — со вздохом облегчения сказала Рэмбетта. — Я слышала страшное шипение, треск и шум — очень похоже, что инопланетян вынесло через дыры наружу.

— Давайте перекусим! — вскричал Кэрли. — Где там еда, Ларри?

— Какая еда? — отозвался тот. — Ты же должен был запасти еду.

— Можете на меня не смотреть, — сказал Моу. — Я собирал часовые механизмы для бомб.

— Что же нам делать? — простонала Киса. — Только отделались от инопланетян, а теперь, оказывается, умрем с голоду!

— Ну, не совсем, — вздохнул Билл. — Мне кажется, Рыгай на правильном пути.

Пес стоял посередине грядки с окрой, с довольным видом махая хвостом. Из пасти у него свисало несколько недожеванных побегов.

Три недели спустя Билл, нажав на красную кнопку, избавился от своей слоновьей ноги. Он пришел к выводу, что теперь в том, чтобы давить инопланетян, нужды уже не предвидится. Появившаяся вместо нее почка оказалась тоже крохотной и розовой, но что из нее вырастет, предсказать было невозможно.

Окра вызывала у всех стойкое отвращение, хотя капитан Блайт проявил незаурядную фантазию, изобретая новые способы ее приготовления. Он научился делать с окрой все, что угодно, за исключением одного — чтобы она не была похожа на окру. По самым благоприятным оценкам Кэрли, должно было пройти еще от шести до восьми недель, прежде чем у них появится возможность сменить диету.

На следующий день после того, как Билл воспользовался подарком Трудяги, ему почудилось, будто что-то прошмыгнуло среди грядок с окрой. «Надеюсь, что это мышь», — подумал он. И в тот же момент у него появилось странное ощущение, что скорее всего это не мышь.

В недавнем прошлом простой деревенский парень Билл, пройдя через горнило космических битв, становится закаленным в боях межзвездным воином. Его решительность и природный ум, чувство юмора и изобретательность — черты, благодаря которым он снискал себе славу Героя Галактики, — никогда не изменяют ему. Но помогут ли качества, которые неоднократно выручали Билла из беды, на этот раз? Удастся ли ему выбраться сухим из воды с планеты десяти тысяч баров?

…

На плакате, висевшем в приемной Галактического бюро расследований, красовался двухметровый ящер; из его слюнявой, клыкастой пасти торчала человеческая рука. Это был на редкость отвратительный чинджер, с острыми серповидными когтями. На его чешуе играли зловещие блики. Жуткие глаза чудовища горели адским пламенем, на зеленую грудь стекала слюна, перемешанная с человеческой кровью, и капала на лапы, меж которыми торчал желто-зеленый хвост с серебряными прожилками. Страшное, гипнотическое зло сияло в фасеточных глазах ящера. Казалось, он сошел со страниц садомазокомиксов AC/DC [1] AC/DC — переменный/постоянный ток, название популярной рок-группы. Здесь и далее примеч. пер. — так, во всяком случае, показалось сержанту Биллу с Фигеринадона-2. Сам Билл предпочитал комиксы Фурвилла.

УБЕЙ ЧИНДЖЕРА ВО СЛАВУ КРИШНЫ! — кричали сияющие переливчатым светом трехмерные буквы — что сильно смахивало на вывеску парикмахерской.

Билл задумчиво глазел на плакат, выковыривая из зубов остатки утренней чашки студня, которую ему выдавил кухонный автомат.

— Сильная вещь, правда? — подал голос сидящий за столом человек. Его имя горело на сверкающей голотабличке: ГЕРВИЛ СКИММИЛКВЕТОСТ. — Это новый образец, полученный из Императорского отдела оперативной информации.