Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Том 11

— Гуманоидные туземцы этой планеты? — спросил Генри, намочив лицо и набрав в ладони порцию жидкого мыла из мизинца робота.

— Весьма маловероятно. Фотометрическое сравнение указывает на их принадлежность к людям до седьмого десятичного знака. Мы можем с уверенностью принять теорию о том, что это люди, перешедшие по неизвестной причине, или причинам, к столь примитивному образу жизни.

Робот вложил в ладонь Генри расческу и превратил свою грудную пластину в зеркало. Пока Генри причесывался, робот произвел на свет зубную щетку с уже нанесенной пастой и принялся усердно чистить ему зубы.

— Все более и более интересно, — промычал Генри со щеткой во рту. — Сразу после завтрака надо будет поближе взглянуть на одного из этих псевдотуземцев.

В руки ему скользнула дымящаяся чашка черного кофе, и он, чувствуя себя человеком немного больше, отхлебнул из нее и подошел к столу. Он плотно позавтракал обжаренной на гриле колбасой и поджаренной кукурузной кашей, потом прихватил чашку с кофе, подошел к краю обрыва и насладился впечатляющим зрелищем появляющихся из утреннего тумана горных верхушек. За его спиной со всех ног носились роботы, упаковывая оборудование в ящики и грузя их на платформу.

— Я готов, — сказал Генри, нажал на чашке кнопку «использовано» и бросил ее с обрыва. Не успев пролететь трех метров, она рассыпалась облачком мелкой пыли. — Как мы установим контакт с объектом?

— Платформа подвезет вас близко, как только можно, чтобы вас не заметили, — ответил робот-паук, перебираясь на повисшую рядом с Генри лестницу. Генри ухватился за перекладину. — Остаток пути я поведу вас сам.

Полет оказался недолгим. Лестница была подтянута к самому днищу летающей платформы, и та направилась в сторону равнины, не поднимаясь выше горных вершин.

— Прибыли, — произнес робот, когда они зависли над поросшим травой склоном. — Осталось лишь перебраться через гребень, и я рекомендую двигаться как можно тише.

— А я рекомендую заткнуться. Твое дело — показывать дорогу, а мне позволь побеспокоиться о том, чтобы нас никто не заметил.

Дальше они двинулись молча, шагая по колено в высокой траве и отодвигая в сторону нависавшие ветви деревьев. Робот подвел хозяина к нависавшему скальному выступу и, ни слова не говоря, показал вниз. Генри снял шляпу, положил ее на землю и лишь затем подполз к краю и заглянул вниз. Ему открылось впечатляющее зрелище.

Прямо на золе угасшего костра лежала сильно обгоревшая и почти съеденная бычья туша. Рядом с ней, наполовину в траве, наполовину в золе, распростерся весьма неприглядный на вид представитель человеческой расы. Его одежда, если ее можно было так назвать, состояла из кое-как выдубленных шкур, скрепленных полосками из грубой кожи. Длинные и спутанные волосы незаметно переходили в еще более длинную и кудлатую бороду. Волосы, шкуры и сам человек были неопрятными, грязными и обильно усыпанными пеплом. Шкуры раскрылись, обнажив огромный раздутый живот, похожий на перезрелую дыню — очевидно, его владелец совсем недавно обожрался полусырым мясом до частичной потери сознания. Сейчас его явно беспокоил процесс пищеварения, потому что он стонал и ворочался, не открывая глаз. Его рука стала шарить в золе, словно огромное безобразное насекомое, нащупала тушу, отодрала кусок и тут же отправила его в зияющую пасть. Мясо тут же было прожевано и проглочено, причем вкушающий даже не проснулся.

— Какая прелесть, — произнес Генри, вставая, отряхиваясь и напяливая шляпу. — Он ухитрился слопать столько, сколько мне хватило бы на неделю. Посмотрим, что этот розанчик нам о себе расскажет.

Робот прыгнул ему на плечо, и они вместе съехали по склону в лощину.

Дикий мгновенно проснулся, сел — что стоило ему немалых усилий — и уставился на Генри поросячьими, налитыми кровью глазками.

— Очень рад познакомиться с вами, сэр. Рад был увидеть, что вы хорошо пообедали. Позвольте представиться…

— Убью! Убью! — взревел Дикий и, схватив лежащий рядом каменный молоток, удивительно ловко швырнул его в Генри. Точно в голову. У того уже не оставалось времени ни уклониться, ни даже поднять для защиты руку.

Робот-паук бросился с его плеча, оставив на коже Генри восемь маленьких аккуратных дырочек концами своих ножек, и столкнулся на лету с молотком. Молоток и робот рухнули на землю, от робота осталась лишь кучка металлических ножек.

— Уверяю вас, сэр, я не хотел причинить вам вреда…

— Убью! Убью! — снова зарычал Дикий, нашарил булыжник размером с кулак и швырнул его с прежней ловкостью. На сей раз Генри успел уклониться.

— Послушайте, мы же можем поговорить, как взрослые люди…

— Убью! Убью! — заверещал Дикий и бросился в атаку, растопырив пальцы.

Генри проскользнул между клешнеобразными руками и быстрым движением стукнул его ребром ладони по шее. Потом шагнул в сторону и полюбовался на отрубившегося противника.

— Боюсь, что у нас с тобой, приятель, появится проблема общения, — сказал он и наклонился, вытирая о траву засаленную ладонь.

Возле его головы прожужжало какое-то насекомое, он отмахнулся от него и услышал тоненький голосок:

— Докладываю. По ущелью сюда идет еще один Дикий. На вид не вооружен.

— И на том спасибо, — отозвался Генри, принимая боевую стойку и расставив руки в стороны.

Вскоре послышался звук торопливо приближающихся шагов, и появился другой Дикий. Он был так же грязен и одет в такие же замызганные шкуры, но на этом сходство кончалось. Во-первых, он был намного старше, с седыми волосами и бородой. Вокруг шеи у него был повязан обрывок некогда цветного шейного платка, заляпанный и испачканный почти до неузнаваемости. На носу торчало то, что раньше называлось очками. Одной линзы не было, а вторая так потрескалась, что стала почти непрозрачной. Завидев Генри, человек остановился, и слегка склонил голову набок, глядя на него сквозь остатки очков и тихонько хихикая.

— Ну, ну, ну, кто же это к нам пожаловал? — сказал он, мелкими шажками продвигаясь вперед.

— Вот это мне больше по душе, — отозвался Генри, принимая обычную позу. — Встретиться с вами для меня просто удовольствие…

— Удовольствие, удовольствие… Не употребляйте этого слова всуе, — сказал старикан, присаживаясь на корточки возле туши. — Язык — инструмент точный, у слов есть смысл, слова многое могут. Возьмите, к примеру, имена. Если я скажу вам свое имя, вы получите надо мной власть, да, получите, с именами многое можно натворить. — Продолжая говорить самым спокойным и невинным тоном, он втихаря отщипывал от туши кусочки и запихивал их в рот, поэтому его последние слова разобрать было почти невозможно.

— Я в этом уверен, — сказал Генри, — и охотно с вами соглашаюсь. Но я должен спросить, что делает здесь образованный человек вроде вас, почему вы живете в таких условиях?