Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Том 09

— Да некогда нам разговаривать! — сердито выкрикнул Ян, стараясь еще больше разозлить прокторов. — Этот кретин обязан мне подчиняться. Я его пальцем не тронул. Он лжет! Если он немедленно не присоединится к своим людям, я его разоружу и посажу под замок!

Таких слов Хайн, конечно, не выдержал. Схватился за кобуру и вытащил пистолет. Но Ян ждал этого и среагировал раньше, чем тот успел поднять оружие.

Он резко повернулся, правой рукой схватил Хайна за кисть, а левой жестко захватил выше локтя. И мгновенно заломил Хайну руку за спину так, что тот взвыл от боли. Пальцы великана непроизвольно разжались, пистолет выпал, но Ян не отпустил его, а продолжал давить. Это было жестоко, но необходимо. Раздался треск сломанной кости, Хайн содрогнулся — только теперь Ян его отпустил. Хайн медленно осел на каменную поверхность Дороги… Ян повернулся ко второму вооруженному.

— Здесь командую я, проктор. Приказываю тебе помочь раненому и забрать его в геликоптер. Начальник поездов Семенов подтверждает этот приказ.

Молодой проктор в мучительной неуверенности смотрел то на Семенова, то на Яна. Семенов молчал; что он думает, было неясно. Тем временем Хайн застонал от боли и скорчился на твердом камне, — и проктор решился. Он засунул пистолет в кобуру и опустился на колени возле раненого командира.

— Зря ты это сделал, Ян. — Семенов горестно покачал головой. — Теперь совсем тяжко будет.

Ян взял его за локоть и отвел в сторону.

— И так уже совсем тяжко было. Можешь мне поверить, я на Хайна не нападал. Если у тебя есть сомнения — я тебе свидетеля представлю. Но он раздул это дело настолько, что одному из нас надо было уйти. Его заменить можно. Заместитель его, Лайош, управится ничуть не хуже. Хайн поедет поездом, рука у него заживет. В Южгороде он мне, конечно, еще бед наделает, это я знаю. Но не сейчас. Мы должны двигаться, как запланировано.

Семенову нечего было сказать. Решение оказалось принято за него, но он не жалел об этом. Он взял из вертолета санитарную сумку и попытался наложить Риттершпаху пневматическую шину. Это удалось лишь после того, как Хайну вогнали болеутоляющий укол. Весь обратный путь прошел в молчании.

От усталости все мышцы болели так, что расслабиться Ян не мог, даже растянувшись на койке. Он в последний раз просматривал свои списки. До отправления оставались считанные часы. Сейчас загружали последнее зерно, а в опустевших хранилищах убирали перегородки, чтобы можно было закатить тяжелую технику. Покрытые силиконовой смазкой и завернутые в синтетическую ткань, машины переживут летнюю стоградусную жару, которая продлится четыре года. А в Южгороде все это есть; там точно так же стоят на консервации грузовики, вертолеты и сельскохозяйственные машины — их возить не надо. С собой брали запасы замороженного продовольствия; цыплят, овец и телят, чтобы снова развести стада; домашнюю утварь — гораздо меньше, чем обычно, — и зерно, заполнявшее на сей раз большую часть вагонов. Цистерны уже наполнены водой… Ян записал и подчеркнул: вода. Первое, что надо сделать утром, — заскочить на компьютерную станцию управления и остановить опреснитель Севгорода. Все второстепенные линии завода по переработке морской воды уже были отключены. Минералы не извлекались, удобрения не производились. Завод выполнял только минимальную работу, заполняя водой систему каналов и туннелей общей длиной в 1300 километров. Теперь можно отключить все, вода здесь больше не понадобится.

Раздался стук в дверь; сначала настолько тихий, что Ян решил — показалось. Но стук повторился.

— Минутку!..

Он сгреб бумаги в кучу и бросил на стол. Потом прошаркал босиком по пластиковому полу на негнущихся ногах к двери и открыл. На пороге стоял Ли Сю, радиотехник.

— Я тебе помешал, Ян?

Ли казался встревоженным.

— Не так чтобы очень. Я тут с бумагами вожусь, вместо того чтобы спать.

— Быть может, я зайду попозже…

— Заходи уж, раз пришел. Выпьем чайку, а потом, может, нам удастся поспать.

Ли нагнулся, поднял стоявший за дверью ящик, которого Ян поначалу не заметил, и внес его в комнату. Ян набрал кипятка из кухонного крана, разогрел чайник, заварил… Он ждал, что Ли заговорит первым. Ли был молчалив; голова у него работала, как привычные Яну печатные схемы. Мысль обрабатывалась, что внешне было незаметно, и появлялась только через какое-то время — в виде завершенном и совершенном.

— Ты с Земли, — наконец сказал он.

— По-моему, это факт достаточно известный. Молока?

— Спасибо. На Земле, как я понял, существуют разные слои общества, а не просто однородное население, как у нас здесь. Это верно?

— Пожалуй. Общество там разнообразно, ты же много видел телепрограмм с Земли. У людей разная работа, они живут в разных странах… Много различий.

Ли покрылся испариной; он был явно чем-то озабочен и чувствовал себя неловко. Ян устало покачивал головой и гадал, к чему бы все это.

— А преступники там тоже есть? — спросил Ли.

Ян мгновенно насторожился, сонливость как рукой сняло.

Осторожно, подумал он. Надо быть очень осторожным, не сказать лишнего, не выдать себя.

— Наверно, должны быть и преступники, ведь полиция для чего-то существует… А почему это тебя заинтересовало?

— А ты когда-нибудь встречал преступников? Или вообще людей, нарушивших закон?

Сохранить спокойствие Ян не сумел. Слишком он устал, слишком обнажены были нервы.

— Ты что, легавый? Служишь здесь, что ли?

Ли поднял брови, но выражение его лица не изменилось.

— Я? Конечно, нет. С какой стати я стал бы сообщать чужой полиции о делах на Халвмерке?

«Ты выдал себя, мой мальчик!» — подумал Ян. Когда он заговорил снова, он был так же спокоен, как Ли.

— Ну а если ты не легавый — откуда же ты знаешь это слово? Это земной сленг, ругательство, его не любят. Оно оскорбляет власти. Я никогда не встречал его ни в одной телепередаче, ни в одной книге, какие разрешены на вашей планете.

Ли стало совсем неуютно; он медленно ломал руки, забыв о своем чае. Заговорить ему было трудно, но, когда он все-таки начал, — слова полились потоком.

— Конечно, ты можешь так сказать, ты все это знаешь. Ты знаешь, как выглядит Земля и другие места… А я давно уже хотел поговорить с тобой, но боялся тебя обидеть. Ты сам ничего не говорил, у тебя, наверно, есть причины, потому я и пришел сейчас. Пожалуйста, выслушай меня, не прогоняй, я не хочу тебя оскорбить, поверь. Но вот ты здесь — ты здесь все эти годы, — быть может, это значит, что тебе нельзя улететь. Но я знаю, что ты честный и вообще хороший человек, а улететь не можешь. Почему? Я не думаю, что ты легавый, ты бы не стал этого делать. Но раз ты не легавый — значит, ты преступник… Нет, наоборот, ты… Ну, быть может…