Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Том 09

Единственное, что могло бы хоть что-нибудь изменить — и спасти его самого, а может быть, и жизнь и будущность каждого на этой планете, — это очень серьезные, крутые перемены. Но в чем они должны состоять? И как их осуществить? Так сразу не придумаешь, простого ответа нет. Но прежде всего — хотя бы глоток воды. В углу стояло ведро, в котором прокторы охлаждали пиво. Ян вытащил из него бутылки, поднял ведро к губам и пил, пил… Пил бы еще, но больше не мог. Остаток он вылил себе на голову; от холода дух перехватило — это было чудесно. Только после того он открыл керамическую пробку бутылки и начал с наслаждением смаковать пиво. В мозгу начали возникать какие-то зачатки будущего плана действий. Один он не сможет ничего. Но кто в состоянии ему помочь? Ведь сделать теперь хоть что-нибудь — значит пойти против воли глав семей. А может быть, на этот раз они сами себя обманули? Ведь если суд и приговор держатся в тайне, то Ян может найти себе помощников. Но, прежде чем за что-либо приниматься, нужно выяснить, что происходит.

Пистолеты, отобранные у прокторов, он засунул в пустой мешок из-под зерна; так чтобы одну рукоятку можно было ухватить в любой момент. Из кладовой не доносилось ни звука, с этой стороны ему пока ничего не грозит. Но что происходит снаружи?

Ян слегка приоткрыл наружную дверь и выглянул в щель. Ничего. Пустынная улица; бесцветная пыль под тусклым, сумеречным небом. Он распахнул дверь, вышел и быстро зашагал к безмолвным поездам…

И остановился. Неужели всех перебили? Кто? Повсюду раскиданы неподвижные тела… Но он тут же улыбнулся своим опасениям. Они же спят! Добрались наконец, выбрались из осточертевших поездов — и наступил штиль после шторма: все объелись и перепились до изнеможения, а потом, вместо того чтобы забираться в тесноту вагонов, повалились и уснули, где кто упал. Это было просто замечательно, ничего лучше и не придумать. Главы семей наверняка тоже спят, а в данный момент ему некого опасаться, кроме них. Он быстро и бесшумно пошел вдоль поездов к вагону семьи Сю. Здесь, как всегда, царил порядок: циновки разложены аккуратными рядами, женщины и дети спят отдельно… Он прошел мимо них к спящим мужчинам и нашел Ли Сю. Лицо его было спокойно, тревожная морщинка между бровями разгладилась во сне — такого Ян никогда прежде не видел. Он опустился на колени и легонько тронул Ли за плечо. Темные глаза медленно раскрылись, и между ними тотчас возникла та самая морщинка — Ян предостерегающе поднес палец к губам. Ли, повинуясь знаку Яна, молча поднялся и пошел за ним следом. Так же молча он последовал вверх по лестнице в кабину тягача; так же молча смотрел, как Ян закрывает дверь. Потом спросил;

— Что случилось? Чего ты хочешь?

— У меня твои пленки, Ли. Незаконные.

— Лучше бы я их уничтожил!.. Так я и знал!.. — Это был крик боли.

— Да наплюй ты на них, Ли. Я пришел к тебе потому, что ты единственный человек, кого я здесь знаю, у кого хватило мужества нарушить эти сволочные законы. Мне нужна твоя помощь.

— Я не хочу ни во что ввязываться. Лучше бы я…

— Послушай-ка меня. Ведь ты даже не спросил, что мне нужно. Ты что-нибудь знаешь о суде?

— Какой такой суд?

— Ты не знаешь, что меня приговорили к смерти?

— О чем ты, Ян? Переутомился, что ли? С тех пор как мы приехали, произошли только три события: наелись, напились и завалились спать. Это все. И это было замечательно!

— Ты не знаешь о собрании глав семей?

— Слышал. У них вечно собрания. Я знаю, что они сначала поставили купол, а потом только выдали пиво. Наверно, так и сидят в своем куполе. Это хорошо, без них праздник был гораздо приятнее. Здесь можно попить?

— Автомат сразу за той дверью.

Так значит, суд действительно был тайным! При этой мысли Ян улыбнулся. Они сами дали ему в руки оружие против себя. Ошиблись, ребята. Если бы вы сразу меня прикончили — ну поворчал бы народ маленько, и все. А теперь вы уже этого не сможете сделать, поздно… Ли вернулся; вид у него был уже не такой заспанный.

— Вот тебе список. — Ян быстро писал на бланке заказа. — Люди из моего экипажа, все хорошие парни, и Лайош. Он научился думать самостоятельно, когда принял командование от Хайна. Вас мне будет достаточно. — Он отдал листок Ли. — Я не хочу рисковать. Лучше, чтобы меня никто не видел. Возьми этот листочек, найди этих людей и скажи им, что я их здесь жду.

Хорошо? Они должны прийти без шума и как можно быстрее. Дело чрезвычайной важности.

— Что за дело?

— Ли, ну поверь мне еще чуть-чуть, ладно? Очень тебя прошу. Когда все соберутся — я расскажу, что произошло. Это на самом деле очень важно. И очень нужно, чтобы все были здесь как можно скорее.

Ли набрал воздуха, как будто собирался возразить, — но только медленно выдохнул.

— Только ради тебя, Ян. Только ради тебя.

Он повернулся и исчез…

Люди приходили по одному, и Яну трудно было сдержать их любопытство и собственное нетерпение. Но он все-таки дождался, когда вернулся Ли и закрыл за собой дверь.

— Еще кто-нибудь не спит? — спросил он.

— Да нет, — ответил Отакар. — Может, кто-нибудь и поднимается, если отлить приспичило, но тотчас падает и засыпает. Это же была форменная пьянка. Но что ты затеял?

— Сейчас расскажу. Но сначала хочу уточнить некоторые факты. Перед началом перехода мы повздорили с Хайном Риттершпахом. Он утверждает, что я его ударил. Он лжет. Там был свидетель — Лайош Надь.

Все повернулись к Лайошу. Он попытался укрыться от их взглядов, но деться было некуда.

— Ну, Лайош? — подтолкнул его Ян.

— Да… Я там был… Я не все слышал, что вы говорили…

— А я об этом и не спрашиваю. Ты только скажи, ударил я Хайна или нет.

Лайошу очень не хотелось говорить — но он уже был втянут в это дело. В конце концов он помотал головой.

— Нет. Ты его не бил. Был момент, я подумал, что вот сейчас кто-то кого-то треснет, уж очень вы оба сердитые были. Но ты его не ударил.

— Спасибо. Есть еще одно дело, не такое простое. Умерли несколько детей. Умерли от укусов каких-то насекомых, когда мы двигались через джунгли. Вы все об этом знаете. Мне пришлось принимать трудное решение. Я не остановил поезда, чтобы дать доктору возможность добраться до них. Быть может, я был не прав. Быть может, остановка могла бы их спасти. Но безопасность всех я поставил выше безопасности нескольких человек, хоть это и были дети. Это на моей совести. Если бы мы остановились, — быть может, доктор смог бы что-нибудь…

— Нет! — громко перебил его Отакар. — Ничего он не смог бы! Я все слышал. Слышал, как старый Беккер связался с ним и кричал. Но тот же Росбах — а они звереют, когда на них кричат, — так он кричал еще громче. Кричал, что ничего не может сделать, кроме укола сыворотки, а это и так уже сделано… И костерил на чем свет стоит идиотов, что позволили открыть окна, включая самого Беккера.