Бронислава Бродская - Капсула [СИ]

— Не выйдет. Мы с тобой об этом уже говорили.

Андрей одним движением разделся и лег рядом с Лидой на белые простыни. Их смуглые тела двигались в унисон, его жилистая спина, упругие ягодицы, крепкие длинные ноги покрывали ее небольшое изящное тело, впечатываясь в ее раскинутые колени. Он оказывается сильный неутомимый любовник. Это он с ней такой, ведет себя так, как будто у него давно не было женщины. Лида знала, что сейчас он забыл Марину и Люду, которая была у него перед эмиграцией, и других не таких уж многочисленных москвичек. Его руки властно подвигали ее тело, гладили, ласкали его, приспосабливая под свои желания, безошибочно угадывая ее. Оба знали, что у них немного времени, что их близость кажется острее от необычности ситуации, от того, что ее невозможно повторить. Сейчас пройдет какое-то условное странное время и они навсегда разойдутся, чтобы больше никогда не столкнуться.

— Нас с тобой кто-нибудь видит? Я имею в виду тех, на кого ты работаешь?

— Не знаю. Для тебя это важно?

— Не то, чтобы важно, просто мне бы хотелось, чтобы нас сфотографировали, мы — красивые модели. Я смотрел бы на фото и наслаждался нами. Я таким себя никогда не видел. Впрочем, я таким ни с кем до тебя не был. Честно. А можно мы с тобой так тут и останемся жить? Ты бы со мной осталась?

— Нет, Андрей, не осталась бы. Тут в капсуле никто не живет. Не надо иллюзий. Мы оба вернемся туда, откуда пришли. Я попаду сюда снова, а ты — нет. Все решится очень скоро, после нашего «кино».

— Не хочу я ни в какое кино. Ты же не можешь меня заставить.

— Мне не надо тебя заставлять. Я знаю, что ты пока не принял решения и поэтому для тебя будет кино, хочешь ты этого или нет.

— Нет, ну правда, они нас видят?

— Понятия не имею. Могут видеть, я думаю, если им это для чего-то надо. В принципе им скорее всего наплевать, что я тут делаю между интервью с клиентами. По каким-то причинам, которые мне не совсем понятны, их волнует результат.

— Я для тебя просто «клиент», не больше?

— Перестань, Андрей, о чем ты? Ты — клиент, с которым я была близка. Не первый, и вероятно не последний. Ни для меня, ни для тебя наша встреча ничего не изменит. Ты примешь решение, а я — сотрудница капсулы. Это все.

— А ты будешь меня вспоминать?

— Не знаю. Наверное. Других я помню, но вспоминаю нечасто. Не обижайся. У меня в Москве своя жизнь, которой я очень дорожу.

— Мне предлагается шанс, а тебе его никогда не предлагали. Ты мне завидуешь?

— Наверное, нет.

— А ты бы сама согласилась?

— Опять же … не знаю. Иногда я думаю, что да, и иногда мне кажется, что я бы испугалась.

Лида посмотрела на часы в гостиной. Хотя и жалко, но пора Андрея выпроваживать. Через 10 минут встреча с последней на сегодня клиенткой. Она сейчас вступит в коридор. Изольда Мисина, москвичка, одинокая, 86 лет. И ней будет нелегко, тем более, что о ней хозяин ее особо предупреждал. Лида прижалась к плечу Андрея и в следующее мгновение его с ней рядом уже не было. Вместе с его телом у нее в голове исчезли и воспоминания о нем. Сейчас только пожилая Изольда занимала ее мысли. Усталости как и не бывало. По белой стене гостиной заскользили четкие кадры: сильно пожилая грузная женщина идет по лесу рядом с другой пожилой женщиной. Видны только их спины. Время от времени подруга спотыкается и Изольда придерживает ее под руку. Они идут медленно, Изольда чуть быстрее, она беспрестанно оглядывается, останавливается и подруга догоняет ее мелким семенящим шагом. Вот они останавливаются, какое-то время топчутся на месте, потом идут в другую сторону. Видно, что обе не особо знают, куда идти. Лида слышит их голоса, Изольдин, раздраженный и усталый, и скрипучий, с капризными интонациями, голос ее спутницы:

— Ну, где ваше озеро? Вы же мне говорили, что знаете, где оно? Я устала, мне надо домой. Я больше не могу.

— Вот всегда вы так, Ольга Леонидовна, зря я вас с собой взяла. Вы как маленький ребенок, совсем не можете потерпеть. Что дома-то целый день сидеть? Озеро, говорят, красивое, мы его сейчас найдем. Это же недалеко. Ну, потерялись мы немного, ну и что? Считайте это прогулкой.

— Нет, Иза, хватит, ведите меня обратно. Не хочу я никакого озера. Скоро ужин. Я голодная.

— Да, что вы ей-богу: то в туалет хотите, то вы голодная, то устали. Я старше вас, но ныть не привыкла. Я собралась идти на озеро и найду его, а вы можете, если хотите, возвращаться, я вас не держу.

— Вы что меня одну отпустите? Одну?

— Ольга Леонидовна, да, я вас отпущу одну. Я всегда одна гуляю. Идите просто назад, видите дорожку, она вас приведет как раз к воротам санатория. Давайте, идите.

— Я не могу одна.

— А я не могу с вами. Я дальше пойду, если угодно, идемте со мной, но не нойте только. Я больше не могу выносить вашего нытья.

— А вдруг я заблужусь.

— Ой, перестаньте, не такой уж тут дремучий лес. Идите, идите, действительно, не дай бог, ужин пропустите.

— А вы? Есть не хотите?

— Идите, Оля, идите.

Лида наблюдала за их лицами: Изольдино становилось жестким и злобным, Ольгино — растерянным и недоуменным, как у избалованной маленькой девочки, за которой взрослые вдруг отказываются присматривать. Изольда резко отвернулась от подруги и решительно пошла в другую сторону, удаляясь все дальше. Ольга, опустив голову, семенила к санаторию, что-то обиженно бормоча. Лида перестала за ней следить, ее теперь интересовала только Изольда. Она шла не быстро, но решительно, отмеряя каждый свой шаг палкой. Палка вовсе не помогала Изольде идти, но с ней она чувствовала себя уверенней, тем более, что на палке, как и на всех прочих медицинских рекомендациях, настояла подруга-доктор Ольга Владимировна, которая была для нее непререкаемым авторитетом. Изольде в последнее время везло на имя «Ольга». Действительно, где же это чертово озеро? Говорили, близко, а на самом деле — далеко. А может она запуталась и идет не в ту сторону. Иза прошла своим решительным шагом еще метров двести и остановилась, полная угрызений совести: как она действительно могла отпустить одну эту идиотку Ольгу. Бросила ребенка престарелого, абсолютно беспомощного, ни к чему полезному неприспособленному!

Теперь Иза уже была совершенно уверена, что Ольга Леонидовна непременно потеряется, заплутает в лесу, придется объясняться с администрацией санатория, будут снаряжать группы поиска, кретинка не примет вечером свои лекарства, упадет где-нибудь … и все из-за нее, ее недопустимой раздражительности, нетерпимости, озлобления против никчемной старухи, которая, да, действительно … распустилась, но она же взялась ее опекать, а значит несет за Ольгу ответственность. И зачем она только с ней связалась, за что ей это? Ладно бы еще человек интересный и милый … так нет же! Дура, полная спеси и глупого снобизма. Мозг проела своими, якобы, музыкальными знаниями, я — музыковед, я — музыковед, я вела лекторий, я … я … я … Ничего же из себя не представляла, ноль без палочки. Видали мы таких лекторов, выучила какие-то факты, а в музыке ни хрена не смыслит. Она, Иза, вовсе себя музыковедом немнящая, и то в сто раз больше знает и музыку чувствует …