Петр Павленко - На Востоке [Роман в жанре «оборонной фантастики»]

Поток танков широкой и крутой дугой несся с холмов в долину.

За танками торопились полки. Справа от Ольгинского — 57-й полк, краса голиковской дивизии, от берегов Суйфуна — сводные отряды колхозов переднего плана, партизаны и добровольцы, ближе к шоссе — 3-я и 4-я стрелковые дивизии.

Луза подтянул голенища сапог и легоньким охотничьим шажком побежал, ничего не говоря, из лесу.

Охотники бросились за ним врассыпную.

— Счастливой победы! — крикнул им вслед доктор и припал к неглубокой ямке в земле, где стоял телефон.

14-я японская дивизия, потрепанная в ночном бою, из последних сил карабкалась на присуйфунские холмы. Богданов, вылетя с гребня на семидесяти танках, навалился через четверть часа на ее цепи. Он пропорол насквозь их тройную волну, разметал гнезда полевой артиллерии и, не задерживаясь, повалил навстречу седьмой, резервной, переходившей реку.

В машине Богданова стоял жаркий и душный грохот. Зловонный запах от мотора, мешаясь с дымом орудия, заставлял сжиматься сердце. В ушах звенело от гула брони и страшной качки. Никакая сила не могла теперь задержать бег машины. Казалось, что она сейчас разлетится на куски и полетит вниз бесформенными обломками.

Вдруг стало легче и свободнее уху, и быстрая волна свежего воздуха ворвалась в танк. Это была пробоина. Пулеметчик упал к ногам Богданова, в куполе башни мелькнула рваная щель, танк загудел, заскрежетал и, качнувшись в ужасном прыжке, еще быстрее понесся вниз.

Становилось все светлее и прохладнее. Солнечные зайчики заиграли на металле. Казалось, за стенами танка светает.

Богданов приоткрыл передний щиток. Стало почти зябко. Водитель машины смеялся, вцепившись окровавленными руками в рулевое колесо. Богданов отстранил его. Единственным оружием танка являлась сейчас быстрота, и он сам хотел действовать ею. Танк несся по телам убитых и раненых. Местность не запоминалась.

— Ходу, ходу! — твердил Богданов, нажимая на газ, и вдруг, как во сне, увидел реку и город Санчагоу за ней, легкий понтонный мост, забитый ранеными, и мортирную батарею слева, у развалин фанзы, окруженных грудою мертвых тел.

«Тарасюкова работа», подумал Богданов.

Куда? На батарею или на мост?

Глаза подсказали — на мост. К мосту ближе.

И, разлетевшись, он с трехметрового берега рухнул всей тяжестью машины вниз.

Танк с трехметрового берега рухнул вниз.

Охнув, она поднялась на дыбы и, ломая жерди и настил моста, стала опускаться в воду. Осколки раздробленных понтонов поплыли вниз.

Закипел раскаленный металл.

— Не потонем, тут мелко, — сказал Богданов, и окровавленный водитель, обернувшись, кивнул ему головой и показал рукой назад.

Через пробоину виден был кусок долины, откуда они примчались.

Танки шли лавой, могучим потоком огня и грохота. Японцы в беспорядке отступали.

— Что же это мы дурака валяем?

Подтянув к себе ручной пулемет, Богданов просунул его в пробоину и стал стрелять в упор по обозам, автомобилям и людям.

— Бей, бей, товарищ полковник! — тонко вскричал очнувшийся пулеметчик, шевеля простреленными руками.

Он обернулся к водителю:

— Жив? Я тоже живой, — и оглядел перекореженное и забрызганное кровью нутро танка. — Мы еще на нем пахать будем, — сказал он.

Богданов отодвинулся от дыры.

— Довольно, — сказал он, протирая глаза. — Пехота вышла. Смотрите.

На холмах, впереди леса, показались отдельные группы охотников Лузы, за ними — полки Винокурова.

Они бежали, скрываясь да грудами мертвых, за брошенными машинами. Они ползли отовсюду — из замаскированных люков, из точек, из ям, поднимались и снова ползли, не издавая ни звука. Прикрывая их с воздуха, выходила красная авиация.

Богданов прислонил раненого пулеметчика к пробоине, сказал ему: «Смотри, брат, какое дело!» и стал вылезать наружу, в холодную воду.

Полки Винокурова сближались с японскими гвардейцами на дистанцию последнего броска в атаку.

Поддерживающая артиллерия переносила огонь в глубину.

Рождалась стихия ближнего боя. Тут японский взвод, при содействии танка, атакует огневую точку красных, защищаемую стрелковым отделением с помощью противотанковой пушки. Там сшиблись в штыковом ударе. Дальше партизаны штурмуют японский танк. Огонь ручных пулеметов, залп ручных гранат, штыки.

Еще дальше окапываются, ползут, отходят и вновь бросаются в бой. Очаги крохотных боев возникают и развертываются по всей долине, превращенной огнем самолетов и артиллерии в пашню с гигантскими бороздами и лунками. Откуда-то, по сухим еще тропам, бегут ручьи, дождь пыли и земли не перестает лить.

А люди из-за сопок все прибывают…

Люди из-за сопок все прибывали…

Вон сбежал к реке старик Василий Луза, обгоняя Ушакова и крича что-то ему через плечо. Вот из снайперской норы показалась окровавленная голова младшего командира Цоя. Прополз, стреляя, Чаенко. Раненый Тарасюк поднимал голову и слабо махал рукой: «Вперед, вперед!» Секретарь райкома Валлеш, опоясанный патронташем, перебегал с первой группой бойцов 57-го полка. Дальше лиц было не видно, но люди чувствовались везде. Они ползли по трупам пограничников и японцев, прыгали в ямы, вырытые снарядами, или, открывая люки подземных стрелковых нор, выскальзывали в огонь все расширявшегося сражения с криками, перекрывавшими грохот металла. Старик Луза сползал к самой воде. Вид его был спокоен. Он бил на выбор, не торопясь.

Луза бил на выбор, не торопясь.

— От старик, от золото! — закричал Богданов.

А за стариком так же спокойно полз Ушаков, снайпер первого класса, и так же рассудительно выбирал цель. Смерть бесновалась вокруг, они не видели ее. В их глазах запечатлевались лишь фигуры японцев, тонкие глаза бойниц в танках. Они видели только то, во что метили. Все остальное шло мимо них.

— Заест Ушаков Лузу, — сказал Богданов. — Молодой парень — И заест обязательно. — И стал суетливо выбираться из танка через пробоину, чтобы ползти и работать огнем рядом с Лузой.

Шла великая пехота большевиков, и страшно было глядеть на ее молчаливое дело.

— Пограничный бой кончился, — сказал Богданов. — Теперь начинается война.

Но кавалерия генерала Када еще держала Георгиевку.

Када стоял, покачиваясь, на высоком стогу сена. Изредка он видел фланг стрелковых цепей Одзу, ползущих слева. Справа от него раскинулись молчаливые поля. Сзади подходили отставшие части. Все шло хорошо.