Юрий Молчан - Вий. Рассказы о вирт-реальности

«Может, вирус был не доработан?» — думал я, подолгу лежа в кровати в те дни.

А, может быть, против адской алкогольной смеси, от которой колбасило мой мозг и всего меня, не выстоит никакой, даже сверхмощный и суперсовременный вирус…

«Сетевой, где ты там? Почему прячешься и не выходишь на связь?» — такие мысли приходили мне в голову, когда я садился за компьютер в последующие несколько дней.

Отчасти было жаль, что он больше не хотел иметь со мной дело. Оно и понятно — я ему не друг, не брат. Преемником быть отказался. А зря. В конце концов, на базе всей той дряни, которую я там увидел, можно было попробовать создать антивирус нового поколения…

Подумав это, я ощутил укол зависти. Сейчас на моем месте, возможно, кто-то другой, затянутый в этот виртуальный мир, но тот — кому там понравится.

Я вырвался из компьютерного ада, и должен был радоваться. Но получилось наоборот. Поезд ушел, и теперь уже поздно думать о том, как, наверное, все же неплохо быть помощником Сетевого.

Марвел Гнот, директор тюрьмы «Эшнатон», сидел за столом и читал на экране монитора письмо из министерства внутренней безопасности. В письме говорилось, что сегодня в 14.00 в тюрьму прибудет ревизор с проверкой. Директор бросил взгляд на часы на стене: 9.27. Он затянулся электронной сигаретой и включил интерком:

— Макс, сегодня в два часа ревизия из министерства. Срочно проверь по базе дела на всех недавно поступивших заключенных. — Он выделил голосом слова недавно поступивших . — Чтобы комар носа не подточил.

Инга Дедич работала журналистом в журнале «Акрополь», а вечерами занималась айкидо. Строгие брюки и блузка лишь подчеркивали ее идеально стройную фигуру. Шпана во дворе положила было на нее глаз, но после того как однажды вечером, возвращаясь с тренировки, девушка переломала трем самым активным из них руки и ребра, ее оставили в покое.

В ванной перестала шуметь вода, и вскоре оттуда вышла Инга, ступая босыми ногами по прохладному полу. Бросив полотенце на стул, девушка принялась одеваться.

Она посмотрела на часы — 10.02. Визит в тюрьму «Эшнатон» назначен на одиннадцать. Благодаря ее стараниям «Акрополь» стал единственным журналом, получившим эксклюзивное право на интервью с заключенным в этой тюрьме нового поколения. Туда уже переводят заключенных из других тюрем города Дубрин, в котором живет и работает Инга, но почему-то только осужденных пожизненно или на долгий срок.

Она подумала об Алексе Коли, которого не видела уже пять дней. Этот репортер, известный сенсационными расследованиями, давно вскружил ей голову, и у них уже больше месяца страстный роман.

В последний раз они виделись в четверг на прошлой неделе, он был возбужден, словно в предвкушении какого-то очень важного события. Инга поняла, что Алекс отправится за очередной сенсацией, но расспрашивать о подробностях не стала — Коли этого не любит.

Вечером он не позвонил. Не звонил и в пятницу. Алекс не объявлялся, и где его искать, Инга не представляла — за сенсацией он мог рвануть в любой город страны, у него всюду знакомые. Оставалось надеяться, что если у Алекса проблемы, то он, как всегда, решит их сам.

Девушка села в свой красный «порше» и погнала машину вдоль высотных многоквартирных домов. «Эшнатон» находится на другом конце города.

Кабинет директора тюрьмы расположился на третьем этаже. Марвел Гнот сидел за столом, глаза скользили по строчкам документов на экране монитора. Когда вошла Инга, Гнот поднялся ей навстречу, протягивая руку.

— Здравствуйте, госпожа Дедич.

— Добрый день, — приветствовала его девушка, отвечая на рукопожатие.

— Выпьете что-нибудь освежающее?

— Нет, благодарю. Я бы хотела сразу перейти к делу, если не возражаете.

Гнот кивнул.

— Конечно, одну минуту. — Он подошел к столу и нажал кнопку интеркома: — Клаус, выведите заключенного Дарвина Репи в комнату для свиданий. И передайте в морозильный блок, чтобы были готовы к визиту репортера.

Директор пригласил журналистку следовать за ним. Пухлая секретарша, из-за избытка косметики напоминавшая раскрашенного индейца на тропе войны, смерила Ингу ледяным взглядом, пройдясь глазами по ее фигуре, и продолжила набирать текст. Ее пальцы стучали по клавишам нарочито громко и быстро.

— Скажите, как вам удается содержать здесь пятнадцать тысяч человек? — спросила Инга в коридоре. — Ведь в здании только три этажа. Где располагаются камеры?

Губы директора изогнулись в кривой улыбке.

— Позвольте мне ответить после того, как вы закончите интервью.

Они вошли в комнату для визитов, и Инга увидела заключенного. Дарвин Репи хмуро смотрел то на нее, то на директора тюрьмы, то на оператора, стоявшего за пультом управления.

— Добрый день, — сказала Инга, садясь за стол.

Репи угрюмо кивнул в ответ. Его бледное, осунувшееся лицо заросло щетиной, глаза запали. Инга достала из сумочки брелок-диктофон и положила перед собой.

— Я представляю журнал «Акрополь» и хотела бы задать вам несколько вопросов.

— Валяйте, дамочка, — в голосе заключенного звучала неимоверная усталость, — мне хоть какая-то передышка.

Он закашлялся, но динамики исказили звук, и кашель превратился в утробный лай. Инга повернулась к директору с выражением крайнего неудовольствия на лице.

— Мне говорили, что вы предоставите заключенного, а не его изображение через веб-камеру. Интервью по Сети можно брать и сидя в редакции, а не ехать сюда через весь город.

— Уверяю вас, это именно то, о чем мы договорились с вашим руководством, — заметил директор. — Другой вариант интервью невозможен. У нас здесь тюрьма строгого режима, это ради вашей безопасности.

— Я все же настаиваю, чтобы Дарвина Репи привели сюда.

Директор поджал губы, затем, подумав, кивнул.

— Что ж, если вы настаиваете…

— Настаиваю.

— Тогда прошу за мной.

— Куда?

— Для начала придется вам кое-что показать.

— Да-да, дьявол тебя забери! — зло прокричал им вслед Репи с экрана широкого монитора. — Отведи ее в морозильный блок и не забудь нашатырный спирт, чтобы привести потом в чувство!

Директор сделал знак оператору, и экран с лицом заключенного погас.

Когда спустя десять минут они вернулись в комнату для визитов, лицо Инги было бледнее мела.

Она села на прежнее место, директор налил ей тоника из графина. Отпив, девушка со стуком поставила стакан на стол — рука ее дрожала. Она сделала над собой усилие и вновь посмотрела на экран, на лицо заключенного.

— Итак, господин Репи, — за что вы осуждены?

— Я изнасиловал и убил девять женщин, а также семилетнюю девочку, мэм.

— И как вы себя…? Каково это — быть здесь, в Эшнатоне?