Марина Дяченко - Фэнтези или научная фантастика? (сборник)

Генерал, по-видимому, переглянулся с Барракудой.

– Десять минут, – сказал тот едва слышно.

– Десятиминутная готовность, – сообщил Генерал своему бранчливому собеседнику. – Мы идем на борт.

Барракуда ступил на трап; навстречу ему приветственно распахнулась железная пасть внешнего люка. Генерал шел следом.

Ивар вдруг стал, будто ему перебили ноги. Барракуда мягко, но настойчиво потянул его за руку.

– Вы обещали, – прошептал Ивар, сам еще не веря в происходящее. – Вы обещали… отпустить меня! Вывести на поверхность!

– Я не успел, – лицо Барракуды оставалось скрытым под пластиковым забралом. – Я не успел, – в голосе его скользнули почти панические нотки. – Я не успел. Не успел.

– Вы ОБЕЩАЛИ!

– Не успел.

Ивар почувствовал, как твердь уходит из-под ног… Это почти смерть. Это хуже смерти. Вечное изгнание?!

– Отпустите! Немедленно! Меня! Сейчас!

– Куда?! Заблудишься, все системы поселка отключены, после старта возможна серия взрывов…

– Время, – нервно сказал Генерал.

Ивар прыгнул.

Это случилось помимо его воли – он вдруг обнаружил себя в воздухе, а еще через мгновенье ему навстречу бросился железный пол, и, едва коснувшись его, он уже вставал снова, не чувствуя боли в разбитых коленях.

– Ивар!!

Бежать. Бежать, пока они не опомнились, они взрослые и бегают быстрее…

– Генерал, назад! На борт!

Это Барракуда.

Обломки под ногами. Лабиринт безлюдных переходов, давит на плечи шлем, как тяжело дышать… бегущему…

– Ивар, стой!!

Винтовая лестница. Жесткая рука хватает за плечо; немыслимым образом вывернувшись, Ивар кинулся в проем, пролетел несколько метров и шлепнулся как кошка – на руки и ноги. Теперь у него преимущество – пока еще Барракуда спустится…

Но колени болят. И тяжелеют ноги. И нечем дышать.

В наушниках писк. Ясный голос Милицы:

– Кай, возвращайся. Стартуем, Кай…

Хрип Барракуды:

– Ждите… Минуту…

– Они выследят шахту, Кай… Стартуем.

– Минуту…

Ивар понял, что задыхается. Перед глазами у него давно потемнело, только в самом центре этой пелены оставалось зрячее окошко. Коридор вел вниз и вниз – явно не туда, куда следует бежать, и все ниже опускался железный потолок; повинуясь скорее инстинкту преследуемого, нежели остаткам рассудка, Ивар забивался все дальше в какую-то подсобную нору, где низкий потолок нависал почти в метре над железным полом и сводил на нет преимущества его взрослого преследователя.

Свист в наушниках.

– Барракуда… Кай… Возвращайся… Стартуем…

Железный грохот под башмаками оборвался: Ивар вылетел на пористое покрытие широкой площадки с круглым проемом в центре. Запнувшись одной ногой о другую, он долго еще продолжал лететь вперед – пока не растянулся в полный рост, распластался, выбросив перед собой сведенные руки. Все… Конец пути.

Он смог откинуть за спину шлем и схватить ртом нездоровый, дурно пахнущий воздух. Лучше отравиться, чем задохнуться… Наверное.

Тонко и неразборчиво пищали сброшенные вместе со шлемом наушники; Барракуда подбежал и остановился рядом – и тогда Ивар удивился, почему не стихает отчетливый топот ног.

Сбивающийся, отчаянный топот. Барракуда, не отрываясь, смотрел вперед, и проследив за его взглядом, Ивар увидел несущуюся по ребристой кишке коридора человеческую фигуру.

Бегущему потребовалось несколько секунд, чтобы вылететь на площадь перед упавшим мальчиком и стоящим над ним мужчиной; здесь он замер, будто налетев на стену, и вскинул руку, вооруженную коротким толстым стволом. Забрало его шлема оказалось абсолютно непрозрачным.

Что-то хрипло, неузнаваемо, металлически сказали наушники. Ивар поднял взгляд на Барракуду; тот медленно стянул свой шлем, обнажая залитое потом лицо с темной полоской ощетинившихся усов.

Ивар посмотрел на вооруженного человека и удивился, почему рука со стиснутым в ней стволом мелко дрожит. Человек смотрел на Ивара, но мальчик видел только блестящий дымчатый пластик.

Резанул уши тонкий писк – это на руке у Барракуды ожил браслет. Ивар услышал сдавленное:

– Стартуйте. Стартуйте. Стартуйте сейчас.

Вооруженный человек шагнул вперед. Ивар заплакал и кинулся ему навстречу.

…Белый Рыцарь, восставший из праха Белый Рыцарь явился-таки к нему на помощь. Явился, рискуя жизнью, обогнав в дикой скачке всех своих воинов, явился вовремя… И бьется на ветру снежно-чистый плащ. И ослепительно, незамутненно сияет камень на рукояти меча…

Лицо отца было мокрым, и седые волосы слиплись на висках. Ивар обхватил его колени, потом жадно потянулся, встал, чтобы прижаться лицом к тяжело вздымающимся ребрам.

Ударился об пол непрозрачный дымчатый шлем. Ивар почувствовал, что теряет волю и память – растворяется, расплывается в потоке нежности, вины и страха за него, за сына…

…Бежал, сбивая ноги. Не ждал увидеть Ивара живым – а вот увидел…

Прошло всего несколько секунд. Резкое движение отца вывело Ивара из сладкого оцепенения:

– Стоять!!

Вскинутый ствол. Холодные глаза Барракуды, насмешливые, жестокие. Размазанное в броске тело, утробный хлопок выстрела, резкий неприятный запах, снова выстрел – месиво огня, расползающееся по пластику на потолке, нога Барракуды на самом краю круглого проема… Оттолкнув Ивара, отец бросился вперед, подставив локоть под прыгающее в руке оружие – но кобура на поясе Барракуды уже опустела, и в глаза Онову уставился неестественно глубокий темный раструб.

…И на пути Белого Рыцаря встал извечный враг его, и черен плащ его, и черен меч… Черный Рыцарь встал на пути Белого… а Белый Рыцарь встал на пути Черного, и два пути слились в один, а на одном пути двоим не разминуться, и вот уже летят искры от впервые соприкоснувшихся лезвий…

Железное небо – небо вращающихся мечей. Красное солнце навсегда зависло над зубчатой кромкой леса – ему уже не опуститься и назавтра не встать…

Он успел заметить удивление в глазах отца и горечь в глазах Барракуды, он успел заглянуть в бездонную воронку чьего-то ствола, а потом сознание его снова сдвинулось, и он увидел маленького пажа, бросившегося между двух мечей. Вопиющее нарушение этикета!

Потом огненный шар разорвался прямо перед его лицом – отшатнувшись, он потерял опору под ногами. Горящий потолок вскрикнул двумя голосами.

Обрывок провода хлестанул его по лицу. Что-то больно впилось в спину, в плечо; прямо перед глазами оказалась огромная лопасть колоссального вентилятора. Ивар с трудом продохнул – болели ребра – и тут только понял, что не летит больше, а висит посреди мира в паутине тонких пластмассовых нитей. Над головой оказался далекий железный пол, а под ногами замерли два лица – одинаково белых, с широкими круглыми глазами, два лица в круглом проеме, ага, вот куда он свалился…