Лоис Буджолд - Барраяр

«Они» оказались четырьмя лошадьми из форкосигановых конюшен. Эстергази вел всех четверых на длинной веревке, продетой в металлические штуковины, которые, как смутно вспомнила Корделия, называются «удила». Ей всегда казалось, что такая система управления маловата для столь огромного транспортного средства. Лошади фыркали, били копытами, трясли головами и раздували красные ноздри. Весьма угрожающе. Граф закончил манипуляции с автопилотом и выпрямился.

– Ботари, сюда, – позвал он.

Перетащив тело Негри в пилотское кресло, его закрепили ремнями. Ботари запустил двигатель и поспешно выпрыгнул из кабины. Флайер взлетел, развернулся, чуть не врезавшись в дерево, и, все больше кренясь, скользнул за кряж. Старый Форкосиган проводил его взглядом, прошептав:

– Прощай, Негри. Передай от меня поклон Эзару…

– Куда вы его отправили? – спросила Корделия. – «В Валгаллу?»

– На дно озера, – удовлетворенно объяснил граф. – Это заставит их поломать голову.

– А что, флайер там не обнаружат? Не поднимут со дна?

– Рано или поздно, конечно, поднимут. Но сперва он должен затонуть на глубине двухсот метров. Чтобы поднять флайер с такой глубины, потребуется время. А прежде его еще надо найти. Ну а потом им придется хорошенько обшарить все дно, чтобы убедиться, что Грегора там нет. А отрицательные результаты никогда не бывают абсолютно надежны, верно? Провозятся они долго, а в итоге ничего толком не узнают. А теперь по коням, пора в дорогу. Он направился к лошадям.

Корделия неуверенно поплелась следом. Лошади… Кем их считать – рабами, симбионтами или чем еще там? Та, к которой подвел ее Эстергази, была футов в пять высотой. Эстергази вручил ей веревку и отвернулся. Седло оказалось где-то на уровне ее подбородка: как же туда взлететь? Вблизи лошадь выглядела чудовищно огромной. Коричневая лоснящаяся шкура на холке вдруг мелко затряслась. «О Боже, они дали мне испорченную – у нее начинаются конвульсии». Корделия тихонько застонала.

Ботари каким-то образом умудрился вскарабкаться на свою зверюгу; впрочем, по сравнению с ним лошадь казалась не такой уж большой. Выросший в городе, Ботари так и не стал хорошим наездником, несмотря на кавалерийскую подготовку на службе у графа Петера. И все же, какими бы неловкими и резкими ни казались его движения, Ботари вполне справлялся со своим животным.

– Поедешь первым, сержант, – приказал граф. – Растягиваемся в цепочку, так чтобы только-только видеть друг друга. Никакого окучивания! Скачи по дороге, к плоской скале – ты это место знаешь – и жди нас там…

Ботари дернул поводья, ударил лошадь каблуками в бока и с топотом понесся вверх по лесной дороге.

Граф, несмотря на преклонный возраст, ловко взлетел в седло. Эстергази подал ему Грегора, и он посадил мальчика перед собой. Грегор – что удивительно – при виде лошадей заметно повеселел. Казалось, Петер вообще ничего не делал, но лошадь явно вознамерилась пуститься вскачь по дороге.

«Телепатия, – ошалело решила Корделия. – Они тут мутировали в телепатов, а меня никто не предупредил…» А может, это лошадь-телепатка?

– Скорее, женщина, дело за тобой! – нетерпеливо позвал граф.

Корделия отчаянно сунула ногу в… как она там называется, эта подставка… стремя… за что-то схватилась, подтянулась… Седло плавно заскользило по спине лошади – и Корделия вместе с ним. Она повисла внизу, среди похожих на деревья лошадиных ног, грузно шлепнулась на землю и поспешно откатилась подальше. Лошадь изогнула шею, с недоумением покосилась на нее, опустила мягкие губы к земле и принялась мирно поедать травинки.

– О Боже, – простонал граф Петер. Эстергази спешился и кинулся на помощь госпоже.

– Миледи, у вас все в порядке? Извините, это я виноват, мне следовало проверить… Э-э… Вы никогда не ездили верхом?

– Никогда, – призналась Корделия. – Может, мне лучше идти? Или бежать?

«Или вскрыть себе вены. Эйрел, ну зачем ты отправил меня с этими психами?»

– Это совсем нетрудно, миледи, – заверил ее Эстергази. Вернув седло в надлежащее положение, он подтянул подпругу. – Ваша лошадь сама побежит за остальными. Роза – самая послушная кобылка в наших конюшнях. Ну, разве она не милашка?

Свирепые карие глаза с фиолетовыми зрачками уставились на что-то позади Корделии.

– Я не могу! У нее вырвалось рыдание – первое за этот невыносимый день. Граф посмотрел на небо, потом оглянулся через плечо.

– Ну ты, чертова бетанка! – зарычал он. – Нечего делать вид, будто никогда не ездила верхом. Вообрази себе, что это – мой сын.

– Ну, давайте, миледи, – зашептал Эстергази, опасливо поглядывая на графа, и подставил сцепленные в «замок» руки.

Ее трясло от гнева и страха. Бросив на свекра негодующий взгляд, она повторила попытку, на этот раз увенчавшуюся успехом. Эстергази подсадил ее, и она изо всех сил вцепилась в седло, пообещав себе не смотреть вниз.

Эстергази кинул поводья графу; тот поймал их небрежным движением кисти и тронул своего коня. Дорога превратилась в калейдоскоп деревьев, скал, чмокающих грязью луж, царапающих лицо веток… Все это, кружась и подпрыгивая, понеслось мимо Корделии. Мучительно заныл свежий шрам на животе. «Если снова начнется внутреннее кровотечение…» Они ехали, и ехали, и ехали.

Наконец лошади перешли с рыси на шаг. Вскоре кавалькада выехала на открытое место, откуда было видно озеро – видимо, они описали круг позади широкого мелководного залива, лежавшего слева от поместья Форкосиганов. Туман перед глазами немного рассеялся, и Корделия разглядела на красно-коричневом фоне небольшое зеленое пятно: покатый газон перед старым каменным зданием. На другом берегу озера виднелась крошечная деревня.

Ботари уже ждал их, спрятавшись в кустах. Привязанная к дереву лошадь тяжело поводила боками. Сержант встал и, подойдя поближе, озабоченно всмотрелся в Корделию.

– Вы едете слишком быстро, милорд. Леди еще не совсем здорова. Она неважно себя чувствует. Граф Петер фыркнул:

– Она почувствует себя еще хуже, если нас догонят люди Фордариана.

– Я выдержу, – согнувшись от боли, с трудом проговорила Корделия. – Минутку. Дайте… мне… всего минутку.

Легкий ветерок, становившийся все холоднее по мере того, как солнце клонилось к горизонту, остудил разгоряченную кожу. Небо поблекло и стало совсем как молоко – ровное, непрозрачное, без всяких оттенков. Боль в животе понемногу утихла, и Корделия смогла выпрямиться. Ботари кивнул в сторону далекой усадьбы:

– Вон они.

Граф Петер сощурился. Корделия широко открыла глаза. Перед домом на лужайку опустились два флайера, из которых хлынули солдаты, издали напоминавшие черных муравьев. Среди них мельтешило несколько фигурок в коричневом с золотом и еще несколько в темно-зеленых офицерских мундирах.