Лоис Буджолд - Танец отражений

– Я пытаюсь . Цветом они не помечены. – Она нашла что-то бледное и резинистое. Вытянула трубку из крышки одной из запечатанных емкостей и вставила ее пластиковый наконечник в предполагаемую артерию. Включила питание; зажужжал крошечный насос, нагнетая просвечивающий зеленоватый криораствор сквозь прозрачную трубку. Куинн вытянула из емкости второй сегмент трубки и вставила по другую сторону шеи Майлза. Из расеченных вен потекла кровь – по ее рукам, по всему вокруг; не толчками, как при сердцебиении, но ровно, механически, нечеловечески. Кровь разлилась по полу блестящей лужей, затем потекла прочь под легкий уклон водостока крохотным карминным ручейком. Невероятное количество крови. Сбившиеся в кучку клоны рыдали. В голове у Марка пульсировало; боль была такой сильной, что в глазах темнело.

Куинн не выключала насос, пока вытекающая жидкость не стала зеленоватой и прозрачной.

Тем временем медтехник, видимо, нашел тот вход, который искал, и подсоединил еще две трубки. Еще больше смешанной с криораствором крови фонтаном забило, расплескиваясь, из раны. Ручеек превратился в реку.

Медик стащил с Майлза ботинки и носки, проведя датчиком по его бледнеющим ступням. – Почти порядок… проклятье, все, сухо. – Он поспешил к своей бутыли, которая сама отключилась и мигала красным индикатором.

– Я использовала все, что было, – сказала Куинн.

– Наверное, хватит. Они оба были маленькие. Зажми эти сосуды… – Он кинул ей что-то блестящее, пойманное Куинн на лету. Они склонились над маленьким телом. – Теперь в камеру, – сказал медтехник. Куинн подхватила тело за плечи, медик – за нижнюю половину туловища. Руки и ноги болтались, свисая. – Он легкий. – Они быстро перенесли свой нагой груз в криокамеру, оставив пропитанную кровью форму валяться сырой кучей на полу. Куинн оставила медика довершать последние подключения и отвернулась, глядя невидящими глазами и разговаривая с кем-то через шлем. На длинный серебристый пакет у своих ног она не взглянула.

Появился Торн, рысцой бежавший с другого конца помещения. Где это капитан был? Торн поймал взгляд Куинн и, мотнув головой в сторону мертвых бхарапутрян, доложил: – Они пришли по туннелям, все верно. Сейчас мы поставили охрану у выходов. – Торн смерил криокамеру безрадостным и сердитым взглядом. Гермафродит стал выглядеть внезапно… человеком средних лет. Старым.

Куинн кивком подтвердила, что поняла. – Переключись на канал 9-С. У нас проблемы снаружи.

Сквозь шоковое оцепенение Марка пробилось нечто вроде скучающего любопытства. Он снова подсоединил свой коммуникатор в шлеме. Он отключил его, беспомощно и безнадежно, много часов назад – в тот момент, когда Торн отобрал у него командование. Теперь он настроился на капитанскую волну.

Охранявшие периметр бойцы Синего и Оранжевого отрядов подвергались мощному натиску получивших подкрепление сил безопасности Бхарапутры. На застрявшую в этом здании группу Куинн бхарапутряне слетелись, как мухи на падаль, – с возбужденным жужжанием. Когда на борт катера запихнули больше двух третей клонов, враг прекратил вести по нему массированный огонь, но зато быстро принялся собирать воздушное подкрепление, реявшее над катером, словно стервятники. Над Куинн и компанией нависла неминуемая опасность оказаться окруженными и отрезанными.

– Должен быть другой путь, – пробормотала Куинн. Она переключилась на следующий канал. – Лейтенант Кимура, как дела у вас? Сопротивление по-прежнему вялое?

– Оно превосходнейшим образом окрепло. Сейчас у меня полные руки хлопот, Куинни. – Слабый голос Кимуры, странно радостный, пробился через дождь помех: это означало, что ведется огонь из плазмотронов и активировано плазменное зеркало. – Мы до нашей цели добрались и теперь выходим из боя. Пытаемся. Поболтаем позже, а? – Снова помехи.

– Какой такой цели? Береги свой чертов катер, слышишь, парень? Может, тебе еще придется захватить нас. Доложи мне в ту же секунду, как только вы снова подниметесь в воздух.

– Есть. – Крошечная пауза. – А почему на этом канале не адмирал, Куинни?

Куинн зажмурилась от боли. – Он… временно недоступен. Пошевеливайся, Кимура!

Ответ Кимуры, каким бы он ни был, захлестнуло очередной волной помех. Никакой программы насчет Кимуры и его цели в память шлема Марка заложено не было, но, похоже, лейтенант вел передачу откуда-то не из медкомплекса. Ложный удар? Если так, Кимура оттянул от них недостаточно много вражеских сил. В разговор вмешался часовой из отряда сержанта Фрэмингема, убеждающий Куинн поспешить, и почти одновременно с этим внешнее охранение Оранжевого отряда доложило, что их вытеснили с еще одной выгодной позиции.

– Не может катер приземлиться на крышу этого здания и подобрать нас? – спросила Куинн, разглядывая балки у себя над головой.

Торн проследил за ее взглядом и нахмурился. – По-моему, так он ее проломит.

– Черт! Еще есть идеи?

– Вниз, – внезапно произнес Марк. Дендарийцы – оба – дернулись, едва удержавшись от того, чтобы не распластаться на полу, прежде чем поняли, что он имеет в виду. – Через туннели. Бхарапутряне пришли по ним, а мы уйдем.

– В тесноте, вслепую, – возразила Куинн.

– У меня есть карта, – ответил Марк. – У всего Зеленого отряда есть. Загружена в память шлема. Зеленый отряд может вести остальных.

– Почему ты этого раньше не сказал? – рявкнула Куинн, нелогичным образом игнорируя тот факт, что вряд ли до того было какое-то «раньше».

Торн подтверждающе кивнул и торопливо принялся прослеживать маршрут сквозь путаницу на головидео-карте. – Можем. Вот путь – он приводит нас внутрь здания по ту сторону твоего катера, Куинн. Оборона бхарапутрян проходит… вот здесь, и смотрят они все в другую сторону. И внизу численное превосходство им не поможет.

Куинн уставилась себе под ноги. – Ненавижу грязь. Предпочитаю вакуум, простор; ладно, так и сделаем. Сержант Таура!

Организационная суматоха, еще несколько выбитых взрывом дверей – и отряд снова двинулся вперед, вниз по лифтовой шахте и по служебным туннелям. Десантники разведывали путь впереди основной группы. Таура и с ней поллдюжины клонов несли обернутое в фольгу тело Филиппи на металлических полосах, оторванных Таурой от перил. Словно у десантницы с мотоцикла оставалась еще слабая надежда на оживление. Марк обнаружил, что шагает возле плывущей на платформе криокамеры, которую толкал обеспокоенный медтехник. Краешком глаза Марк поглядел сквозь прозрачную крышку. Его прародитель лежал с открытым ртом и посеревшими губами, бледный, окостеневший. Иней оседал перистыми узорами на замках криокамеры; от мотора системы охлаждения истекала волна избыточнгоо тепла. На инфракрасных сканерах противника эта штука вспыхнет костром. «Будь ты проклят, Майлз Форкосиган. Я так много хотел тебе сказать, а ты теперь меня не слышишь.»