Лоис Буджолд - Танец отражений

– Лорд Марк Форкосиган, миледи, – напыщенно провозгласил слуга, заставив Марка содрогнуться.

– Спасибо, Пим, – кивнула она средних лет мужчине, отпуская его. Оруженосец ничем не продемонстрировал неутоленного любопытства, кроме быстрого взгляда, брошенного им назад перед тем, как закрыть за собой двери.

– Здравствуй, Марк. – У графини Форкосиган был мягкий альт. – Садись, пожалуйста. – Она махнула рукой в сторону кресла с подлокотниками, стоящего чуть наискось от ее кушетки. Непохоже, чтобы это был капкан, настороженный на него и готовый со щелчком сомкнуться, да и кресло стояло не слишком близко. Марк осторожно опустился в него, как ему было сказано. Непривычное ощущение: кресло оказалось не слишком высоким – его ноги доставали до полу. Укорочено специально для Майлза?

– Рада наконец-то встретиться с тобой, – сказала она, – хотя жаль, что это случилось при столь неприятных обстоятельствах.

– Я тоже, – пробормотал он. Тоже рад или тоже жаль? И кто такие эти «я», сидящие здесь и вежливо лгущие друг другу о своей радости или сожалении? «Кто мы, леди?» Он опасливо огляделся в поисках Мясника Комарры. – Где… ваш муж?

– Официально он здоровается с Еленой. А на самом деле – перетрусил и выслал меня первой на линию огня. Совсем на него не похоже.

– Я… не понимаю. Мэм. – Он не знал, как к ней обращаться.

– Последние два дня он пил микстуру для желудка, как вино… ты должен понять, как выглядела с нашей точки зрения эта прибывающая по капле информация. Первым намеком, что что-то не так, оказалось прибытие четыре дня назад курьера из штаб-квартиры СБ с коротким стандартным извещением от Иллиана: Майлз пропал без вести в бою, подробности позже. Сперва мы были не склонны паниковать. Майлз уже пропадал и раньше, порой достаточно надолго. Лишь тогда, когда несколько часов спустя было передано с эстафетой и расшифровано полное сообщение Иллиана – заодно с новостью, что ты на пути сюда, – все стало ясно. У нас было три дня на обдумывание.

Марк молча сидел, привыкая к самой идее, что у великого адмирала графа Форкосигана, жуткого Мясника Комарры, этого огромного, таящегося в тени, чудовища, существует точка зрения, не говоря уж о том, что жалкие смертные вроде него самого могут эту точку зрения понять.

– Иллиан никогда не пользуется обтекаемыми формулировками, – продолжила графиня, – однако он добился того, что во всем докладе ни разу не используется термин «мертв», «погиб» или какой-то из их синонимов. Медицинский отчет наводит на противоположную мысль. Это так?

– Гм… криоподготовка выглядела успешной. – Что она от него хочет?

– Итак, мы застряли в эмоциональном и юридическом чистилище, – вздохнула она. – Было бы почти легче, если бы он… – Она яростно нахмурилась, глядя на собственные колени. И в первый раз за разговор стиснула кулаки. – Понимаешь, мы собираемся обсудить множество непредвиденных возможностей. Большинство из которых вертятся вокруг тебя. Но я не стану считать Майлза мертвым, пока он действительно не умер и не истлел .

Он вспомнил кровь, заливающую бетонный пол, и беспомощно хмыкнул.

– Тот факт, что теоретически ты способен изобразить Майлза, отвлекает мысли некоторых людей от главного. – Она с сомнением на него поглядела. – Говоришь, дендарийцы тебя приняли…?

Он съежился в кресле, ощущая все свое тело под взглядом ее пристальных серых глаз, чувствуя как складки плоти перекатываются под рубашкой и поясом Майлза, как туго натянулись брюки. – Я .. с тех пор немного набрал вес.

– Все это? За каких-то три недели?

– Да, – пробормотал он, заливаясь краской.

Она приподняла бровь. – Специально?

– Вроде того.

– Ха. – Она откинулась на спинку дивана, вид у нее был удивленный. – Весьма умно с твоей стороны.

Марк разинул рот, понял, что это подчеркивает его двойной подбородок, и спешно его закрыл.

– Твой статус оказался предметом множества споров. Я высказалась против любой хитрой идеи скрыть по соображениям безопасности случившееся с Майлзом и выдать тебя за него. В первую очередь, это излишне. Лейтенант лорд Форкосиган часто исчезал на много месяцев; сегодня привычным выглядит его отсутствие, а не наоборот. Стратегически важнее ввести тебя в твои собственные права как лорда Марка – если лорд Марк именно то, чем тебе стоит быть.

Он сглотнул пересохшим горлом. – У меня есть выбор?

– Выбор будет, но сознательный, после того, как ты успеешь сравнить все варианты.

– Вы же не всерьез! Я – клон .

– Я с Колонии Бета, паренек, – колко отозвалась она. – Бетанские законы устроены в отношении клонов предельно практично и ясно. Это только барраярский обычай встает перед ними в тупик. Барраярцы! – Она произнесла это слово, словно ругательство. – Барраярцам недостает долгого опыта с разнообразными технологическими вариантами человеческого воспроизводства. Никаких юридических прецедентов. А если у них нет традиции , – она выговорила это слово столь же кисло, как ранее – Ботари-Джезек, – они не знают, как им быть.

– Тогда кто я для вас, как для бетанки? – спросил он нервно.

– Либо сын, либо двоюродный сын, – немедля ответила она. – Нелицензированный, но заявленный мной в качестве наследника.

– В вашем родном мире эти юридические понятия действительны?

– Уж будь уверен. Значит так, если я заказала бы клона Майлза, – конечно, получив предварительно подтвержденную лицензию на ребенка, – ты был бы моим сыном прямо и однозначно. Если бы Майлз, как юридически совершеннолетний, сделал то же самое, твоим законным родителем был бы он, а я – твоей двоюродной матерью, и мои права и обязанности по отношению к тебе были бы примерно те же, что у бабушки. Конечно, в момент, когда тебя клонировали, Майлз не был совершеннолетним, а твое рождение не было лицензировано. Будь ты несовершеннолетним сейчас, мы с Майлзом предстали бы перед Арбитром, и он бы назначил над тобой опекунство, исходя из соображений твоего благополучия. Но ты, разумеется, уже не несовершеннолетний – ни по бетанским законам, ни по барраярским. – Она вздохнула. – Время законного опекунства прошло. Потеряно. Наследование собственности окажется большей частью запутано барраярской юридической неразберихой. Когда придет время, Эйрел обсудит с тобой барраярское прецедентное право, или, вернее, его отсутствие. Так что остаются наши эмоциональные отношения.

– А они у нас есть? – осторожно спросил он. Два его величайших страха – что она вытащит оружие и пристрелит его или что кинется ему на шею в совершенно неуместном припадке материнского чувства, – похоже, не оправдались. И он остался лицом к лицу с этой загадкой со спокойным голосом.