В Бирюк - Гоньба [СИ]

Мелочь мелкая? — Вот на таких мелочах и сыпятся многие проекты.

«Сказочники» никак не взаимодействовали с посольством. Лазарю я даже не говорил ничего. Он врать не умеет. Если информация о такой форме моей деятельности дойдёт до Андрея… возможны негоразды. Распространение слухов властями никогда не приветствуется: конкуренция за ресурс, за внимание населения.

Национальная специфика: в России всегда весьма причудливо-негативна молва о власти.

При Борисе Годунове — слухи о царе-убийце, которые усилились с появлением самозванца, «посеяли тревогу и сомненье, на площадях мятежный бродит шёпот». Позже: царь Пётр — подкидыш, лже-сын Натальи Кирилловны. Судачили о происхождении Екатерины I («не прямая царица — наложница»), Петра II («до закона прижитый» сын «некрещёной девки»).

Передавали, что настоящий отец Анны Иоанновны — учитель-немец, потому она «Анютка-поганка». Распространяли кривотолки о Елизавете Петровне («прижита до закона», «не природная и незаконная государыня»), о цесаревиче Павле Петровиче («выблядок»). Обсуждали интимную жизнь Елизаветы Петровны («Сначала ее князь Иван Долгорукой погреб, а потом Алексей Шубин, а ныне-де Алексей Григорьевич Разумовский гребет…») и её тайных отпрысках (легенда о Таракановых).

Вообще, в истории России, как отмечалось уже в конце 19 века, нет государя или государыни, о коих бы не рассказывались в русском народе разных гадостей. Исключение — нынешний, богом данный и горячо любимый. На тот момент — Александр Третий.

Власти всегда боролись с «враками», даже с помощью официальных актов. Екатерининский «Манифест о молчании», или «Указ о неболтании лишнего» (1763) грозил преследованием людям «развращенных нравов и мыслей», что суют свои носы в «дела, до них непринадлежащих». Манифест неоднократно оглашался народу, ослушники преследовались тайным сыском.

Позднее XIII партийный съезд 1924 года принял специальную резолюцию «против распространения непроверенных слухов».

Этого здесь ещё не произошло, но образ мыслей — сходен.

Показывать связь между факториями и «сказочниками»…? — Если «говорун» в фактории по двору метлой метёт — вариантов нет. А вот если «мобильная группа»… лучше не афишировать. Аналогично — телеграфисты и точильщики. Принципиальная разница между «сенсором» и «эффектором», между «динамиком» и «микрофоном».

Но, естественно, «пайзаца» — тайный знак, который может быть предъявлен в критической ситуации для запроса помощи.

Сами группы: «сказочник» — вбрасывает инфу. «Лицо». Его видят, слышат, помнят. Пытаются побить. Тут полезен второй член группы. Крепкий молчаливый мужичок. «Кулак». С навыками рукопашного боя. Но без поножовщины! Ещё один молчальник — «Ухо-глаз». Смотрит и слушает. Как чего устроено. Стены крепостей, глубины перекатов, воровство начальников, жадность пресвитеров…

Чисто по технологии движения в здешней местности — мальчик-слуга. Подай-принеси. «Тревожный колокольчик» — когда группу начинают бить-хватать, он должен сбежать и донести весть. Спасти, вернее всего, не смогу. Но взыскать с обидчиков — постараюсь полной мерой.

Купчик-коробейник, типа — не от меня, а «самозанятый». Он-то, внешне, и является главным в команде, остальные — слуги, попутчики.

Этот персонаж («торговый партнёр Всеволжска») позволил легально требовать, при возникновении «силовых» проблем, помощи от местных властей, от князя Андрея.

Опыт показал оптимум — 3–5 человек. С присоединением к местным попутным группам. К осени мы сформировали и отправили четыре таких команды. Одна погибла полностью. Тупо замёрзла в лесу. Три других — на Верхней Волге, на Которосле и на Клязьме — распространяли мою «ИИ» — информационную инфекцию. С приключениями. С потерями. Довольно успешно.

Сразу признаюсь: попытка провести эту операцию минуя князя Андрея — моя ошибка. Перебдел. Сам себя перехитрил. Даже видя своими глазами, проезжая по этой земле, по «городам и весям», не уловил некоторых оттенков.

Боголюбский плотно контролировал своё княжество. Понятно, что появление команды «сказочников» где-нибудь в Дубне — вовсе не то событие, о котором немедленно докладывают «светлому князю Суждальскому». Но деятельность команд, временами, приводила к конфликтам. В которые вынуждены были вступать местные власти. А «поправлять» их следовало через князя Андрея.

С Боголюбским пришлось объясняться. Правда, ситуация уже была другая. Мы говорили о конкретных вещах, а не о тех… «злодейских замыслах», картинки которых могли прежде возникнуть в его мозгу.

Идею он понял, но сам так делать… «Невместно мне».

Кажется, неспособность, нежелание вести активную пропаганду есть у русских государей унаследованное «общее место». Следствие ощущения «богоизбранности». «Они все и так должны меня любить». Пожалуй, лишь Мономах, с его «Повестью Временных Лет» и «Поучением» — активно работал в этом поле.

Полученный опыт позволил уточнить методы, включить в работу немало талантов из местного населения. Что оказалось полезным чуть позже — когда эта деятельность вышла за пределы Залесья.

Три группы «агитаторов» не могли вложить мои истины в уши полу-миллиона жителей Суздальского княжества. Но задача так и не ставилась. Мне не нужно большое число «подписчиков» — нужен «вброс». Дальше аборигены сами, в силу наличия у хомнутых сапиенсов второй сигнальной системы, необходимости её «возбуждать», проще — потребности в болтовне, распространяли наши сюжеты и оценки по электорату.

Я не стремился к «вбиванию истины» — убеждению слушателей в моей правоте. Как это было необходимо во Всеволжске. Достаточно просто «альтернативной точки зрения» — дать возможность сделать выбор. Который люди уже сделали — епископа Феодора в Залесье не любили. Им было интересно узнать подробности его гибели. В связке с этой позитивной вестью, шло упоминание «Зверя Лютого». Тоже, соответственно, позитивное.

Мы вели, где это было возможно, «разведку назад» — по следу «сказочников» шли люди, которые оценивали эффективность пропаганды, широту «следа», его устойчивость во времени, степень изменения.

В ту зиму во многих местах Залесья празднование Рождества, Масленицы, Пасхи сопровождались пересказами находок Хотена. Не в церкви с амвона, конечно, но на каждой паперти, торгу, в застолье.

Несколько неожиданным для меня было «расслоение во времени».

Сказочные элементы составляли 9/10 наших текстов. И чуть-чуть — о реале Всеволжска.

«Белые избы», стеклянные окна, прялки-самопрялки — почти не воспринимались. Производство поташа, выплавка железа — ноль. Освобождение от налогов, всеобщее образование, запрет рабства…