В Бирюк - Гоньба [СИ]

Умел, понимаешь, так задачу поставить, так личный состав мобилизовать и воодушевить…

Потом его дальше учиться послали. Как лучшего в полку. Слыхал, что он и комполка стал. Тут уж риторикой не обойдёшься, каждому бойцу в глаза — не заглянешь, азарта — не впрыснешь. Тут надо следующую ступень — диалектику — уметь. Ну, так для того и учили.

Сходно, с повторным обучением и у меня устроено. Выбившихся в лидеры, перспективных, просто — желающих, после обучения грамотности — в риторы. Дальше — в диалектики. И, на стыке этих двух ступеней — азы сценического искусства.

— Изобрази внезапно заболевшего суслика.

— Чего?! Да мне мужиков на лесоповале гонять! Медведем рыкать!

— «Медведь рыкающий» — следующий этюд. Сейчас — «суслик в предвкушении поноса».

Тут целая стопка смыслов.

Первый: приказ должен быть исполнен. Хорошо, а не абы как. Нет? — Свободен. «Белые избы» у меня нынче как пирожки пекут, и пустые есть. Иди, крестьянствуй. На своей земле, в своём дому — хоть медведем реви, хоть волком вой.

Ещё важно, что бы он на других посмотрел. Чтобы после, на лесоповале, когда у него «суслик поносящий» в бригаде прорежется, а это обязательно будет — Русь талантами богата, он на такое лицедейство не вёлся, обман от истины отличал.

Я видел как изменился знакомый бизнесмен после «школы МХАТа». И не то, чтобы его бизнес сразу «взлетел», и образ, сделанный им в фильме Охлобыстина, не всегда помогал, но устойчивость, эффективность — сразу возросла. А главное — спокойнее стал. Потому что стал лучше видеть, понимать своих партнёров.

Чтобы гайку закрутить — слесарю надо уметь закручивать гайки. А начальнику — как того слесаря убедить. Быстро и правильно гайки закручивать. И лицедейство — связность речи, интонационное богатство, манера, внешний вид… — элементы такого убеждения. Отчего, как в нашей батарее, дело делается на секунды быстрее.

В батарее от этого зависела вероятность выживания личного состава. И не только нашего. Здесь… скольких сирот я не смогу принять, накормить, выучить… из-за недостачи ресурсов? Возникшей из-за отсутствия «вдохновляющего и мобилизующего центра по закручиванию гаек»?

Повторю: то, что мне пришлось вспоминать куски всего этого… драматургического — не имело целью создание чего-то развлекательного. Весьма прагматические цели — смазка колёс моей административно-производственной машины элементарным лицедейством. Стиль поведения, нормы общения, корпоративная культура… всё очень просто. Если знаешь.

— Напрягись и изобрази «эффективного менеджера».

— Зачем?

— Привыкнешь напрягаться — станешь. Или — сдохнешь.

Теперь к этому добавилась иная задача: театрализованный агитпроп. На условно враждебной территории.

Я зазывал к себе Хотена с Трифой, вываливал на них куски вспомненного, читанного, виденного. Как-то сшивал логикой и целесообразностью, обрезал под задачу (оперы — не будет, «Танец маленьких лебедей» — не сейчас, плюмажи, кастаньеты — не надо…) и выгонял. Трифа записывала мои бредни в книгу для памяти, а Хотен, ошалевший от потока новизней, пытался воспроизвести.

Если бы не гонор — он бы сломался. Скис, заюлил бы:

— Всё, хозяин, ты — умный, я — дурак. Чего изволите-с?

Но он продолжал дёргаться.

У него хватило ума для самоанализа. Он находил в себе те хохмочки, которые я проповедовал.

— Завязка-кульминация-развязка… Ё! Так я ж сам! Вот же…!

— Теперь прикинь — где должно быть больше экспрессии? Где голос громче, с дыханием жёстче? «Сказка — ложь, да в ней намёк…» — какая интонация? Тоска? Соболезнование? Издёвка? Пожелание? Угроза?

В фразе — «я тебя люблю» — всего три слова. Попробуйте выделить каждое слово интонацией. Чувствуете, как меняется смысл? Вплоть до оскорбления. А теперь — мимику добавить. А вариации моторики? Хотя бы одним пальцем. — Каким? — Какими. Какими вы сочтёте уместным.

Хотен был талантлив. Многие годы лицедейство, вкупе со свойствами личности, было причиной его бед. Он, как выяснилось, и не женился поэтому: предполагаемый тесть увидел, как будущий зять его передразнивает, и вышиб со двора. У меня, освобождённый от необходимости чего-то постоянно копать, пахать, пилить, добывая «хлеб свой насущный», Хотен развернулся. Самоэксплуатация его зашкаливала — мне пришлось насильно загнать его на покос, чтобы отдохнул чуток мозгами.

Не помогло. Он так изобразил нападение стада ядовитых змей, что у меня половина работников разбежалась. Позднее столь убедительно рассказал о виденной жар-птице, что десяток парней всю ночь просидели в кустах, мечтая поймать невидаль, или, хотя бы, ухватить перо.

Мастерство его росло. Он был универсал. Почти. Собственно актёрская деятельность — изобрази в лицах — у него получалось всё лучше. Стремительно увеличивалась способность придумать новый текст. Отчасти потому, что здесь, на Стрелке, сходились разговорные и фольклорные особенности разных местностей и племён. А умение смотреть на людей, слушать их, замечать особенные, характерные чёрточки — у него было: без этого успешно не спопугайничаешь. Я лишь чуть формализовал.

— Тебе обед нынешний — как?

— Эта вот… ну… вот что я тебе скажу, Воевода…

— Мне — не надо. Вон ворона сидит. Ей расскажи.

— ???!

— Чего «нет»? «Чёрный ворон, что ты вьёшься» — воин ворону песни поёт. Илья Муромец со своим Бурушкой беседовал. Роланд, был такой, Дюрандалю, мечу своему, плакался. В чём проблема? Поговори с граблями. Об их тяжёлой граблятской доле. Так, чтобы им было интересно. И нам — послушать.

Азбука. Общение с неодушевлённым предметом. «Уж всегда ты, сарафан, пригождаешься. А не надобен — под лавкой валяешься». Сочини и спой своим портянкам песню. Про несчастную любовь. Типа:

Пошла у него и режиссёрская работа. И, к моей радости, педагогическая деятельность. Учить риторике, как я уже объяснял, надо было многих.

А вот администрирование… Пришлось ставить «директором шалмана» одного из своих инвалидов. Уже не Бряхимовского похода, а этой зимы. Мужик в лесу медведя повстречал. «И поспорили они…». Медведь риторики не воспринял. Проигравшего диспут и пострадавшего физически, поставил начальником над риторами.

Кстати, эта сценка была сыграна и неоднократно переделывалась каждым новым поколением курсантов.

Из особенного? — Зеркала. Как он прибалдел, когда увидел себя со стороны! Оторваться не мог!

Строил морды, язык себе показывал. Потом пошли «маски» — мимические выражения характерных чувств. Потом начал ходить мимо. Поглядывая через плечо. Вставать, приседать, разворачиваться… Менять костюмы, походку… Передразнивать меня и моих ближников… Оч-чень познавательно! Потом погнал к зеркалам своих учеников.