Павел Шейнин - Парус и веер

Ари покинул Астрономический театр с твёрдым намерением заглянуть в учебник по искусственным космическим языкам, который дядя прислал ему ещё в начале лета. К тысяче забот добавилась тысяча первая.

Прежде чем бежать на лекцию в Социологическом театре, находящемся в двух кварталах к западу, он решил заглянуть в лабораторию Клио, поцеловать её и обсудить планы на вечер. На входе он столкнулся с оруженосцем Полбиным, с которым в последний месяц почти смог подружиться.

— Ари! А тут как раз тебя искали!

— Кто искал? Подожди, не говори. В плаще и с флюсом?

— Что такое флюс, я не в курсе, а плащ был… Я сказал, что ты на социологии… Стой, куда?

Ари сделал неопределённый жест, мол, это подождёт, и исчез в теплице.

Клио корпела над гидропонными грядками. В последнее время она изучала реакцию плодовых культур на управляемый анабиоз. Если земляне собирались выдержать черепаший темп общения с Глизе, им следовало готовиться к так называемой додекаритмии — режиму, при котором человек бодрствует один месяц в году, по одной неделе в сезон. Еда должна была быть готова к каждому пробуждению. Биологические часы помидоров и огурцов следовало подкрутить.

Ари подкрался сзади, обхватил девушку и оторвал от земли.

— Смотри, что у меня есть! — он достал два клочка сенсорной бумаги. Клио выхватила их с радостным возгласом.

— Не может быть! Билеты на осенний транзит!

— Ты же не думала, что я позволю своей девочке пропустить Праздник Передачи Бита?

Она захлопала в ладоши и впилась ему в ухо, едва не повалив на пол.

— Спасибо! Слушай, а как же… — Клио посмотрела через его плечо на дверь теплицы, но тут же опустила взгляд.

Ари усмехнулся.

— Оруженосец?

— Перестань его так называть! Я имела в виду… Другие лаборанты — им же тоже захочется пойти.

— Брось. Захотят — купят билеты на нейроаукционе. Всё, я побежал.

— Куда это?

— На лекцию. Потом на комиссию по биоэтике. Напиши мне!

Она поцеловала его и оттолкнула.

— Ещё чего.

Ари влетел в аудиторию и, путаясь в лучах 3D-проектора, прошмыгнул на верхние ряды. Лектор объяснял основы индийской мифополитики. С помощью наложенных друг на друга треугольников он показывал, как троица главных политических деятелей в Индии середины XX века — Махатма Ганди, Валлабхаи Патель и Джавахарлал Неру — воплощает три главных божества индуистского пантеона: Шиву-уничтожителя, Вишну-хранителя и Брахму-создателя.

Заняв место на галёрке, Ари скачал себе конспект первой половины лекции. Речь, как всегда, шла обо всём сразу и ни о чём в отдельности. Учитывая, что преподавателей самих разморозили год или два назад, в новом мире они ориентировались ненамного лучше своих подопечных. Занятия больше напоминали размышления вслух. И профессора, и студенты вместе прочёсывали анналы гентернета и пытались понять, какие знания помогут им построить новое общество.

Путаница и эклектика царили во всех аудиториях Универсария — и всё-таки некоторые преподаватели явно перебарщивали. Профессор по мифополитике и мифактической истории до заморозки был активным участником нескольких возрождений, и теперь обрушивал на учащихся бурю и натиск своей вавилонской эрудиции. В одном десятиминутном пассаже он объединял роль сенешалей в эпоху Меровингов, цитату о византийском военном искусстве из «Стратегикона Маврикия», этический кодекс спартанских царей и точку зрения теории игр на тот факт, что в 725 году арабы захватили Ним и Каркассон. Обращение к догибернационной Индии, видимо, должно было натолкнуть студентов на какие-то глубокие аналогии, но какие именно — Ари понятия не имел.

Он откинулся на спинку кресла и подумал о незнакомце с флюсом. «Кто-нибудь видел такого архея сегодня?» — спросил он в нейрочате и отправил набросок программы-фоторобота. «Так вот же он ошивается возле театра», — последовал ответ от однокурсника. На линзу Ари прилетел фид с камеры видеонаблюдения. «Помяни чёрта», — подумал студент про себя и потихоньку вышел из аудитории.

Во внутреннем дворе корпуса никого не было. Ари нырнул под арку и вышел на площадь между тремя театрами Универсария — социологическим, физическим и психотехническим. В самом центре, у постамента обрушенной статуи, выделялся силуэт. Присмотревшись, юноша увидел плащ и бинты на лице.

Ари замер. Фигура стояла как вкопанная. Глаза за чёрными очками были направлены прямо на него. Ари неуверенно двинулся к центру площади. Незнакомец развернулся и зашагал прочь от памятника, а через секунду исчез в переулке. Ари перешёл на бег.

Последовала довольно нелепая погоня. Каждый раз, когда студент хотел плюнуть и вернуться на лекцию, незнакомец останавливался и смотрел на него с вызовом.

Так они дошли до стрелки Васильевского острова. Положив руку в перчатке на поручень, забинтованный ждал на стоянке аэроглиссеров между голографическими Ростральным колоннами.

«Обман».

Ари замер в метре от мужчины. Он не мог сказать наверняка, услышал ли слово из-под бинтов или это прошуршал ветер.

— Что вам нужно от меня?

— Родители были правы. Атараксия — высшее благо.

По коже студента побежали мурашки. Кто перед ним? Нейрохакер? Сквоттер из квартала троллей? После окончания карантина он узнал из гентернета, что его отца и мать постигла та же участь, что и родителей Клио: они сдались апатии, не дали заморозить себя. Но откуда об этом знает незнакомец?

— Что вам нужно? — повторил он и на всякий случай набрал в уме первые цифры номера экстренной службы. Нападения он не боялся. Все улицы Петрополиса были оборудованы подушками криобезопасности. В случае аварии или любого форс-мажора взрывались бомбы с химическим коктейлем. Место инцидента превращалось в застывший кусок зеленоватого янтаря. Криосанитарам оставалось увезти сгусток в больницу, осторожно разрезать на части, разморозить, а затем залатать пациента, если тот вообще успевал получить какие-либо повреждения. Однако против психологической атаки средство работало не так хорошо.

— Глизе, — послышался сдавленный хрип. — Транзит. Контакт. Всё обман. И ты это знаешь.

Забинтованный повернулся и посмотрел на собеседника. При этом он протянул руку к глазам и снял очки. Ари вздрогнул: веки разъела болезнь, кожа обвисла, зрачки затянуло белёсой плёнкой.

«Эфор? Зомби-мудрец? — мелькнула мысль. — Здесь, снаружи Криофонда?»

Незнакомец, тем временем, принялся медленно разматывать бинт.

— Всё бессмысленно. Атараксия ждёт.

Повязка сползла с нижней части лица и оголила чудовищный почерневший рот. В разрывах кожи на скулах шевелились мышцы челюсти. Изъеденные язвами губы расплылись в беззубой улыбке.

— Можешь умирать обратно.