Диана Гэблдон - Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания [litres]

Грей пожал плечами.

– Тогда что это был за приступ?

Хэл проглотил последний кусочек почки и потянулся за намазанным маслом кусочком поджаренного хлеба, взяв в другую руку нож для мармелада.

– Не мог дышать, – небрежно сказал брат. – Посинел, ну и тому подобное.

– О, теперь все понятно.

– А сейчас я чувствую себя вполне сносно, – немного удивленно произнес Хэл.

– Да? – улыбнулся Грей.

На миг лорд Джон засомневался, но, в конце концов… Он уезжает за границу, а всякие неожиданности не только могут приключиться, но часто и происходят. Лучше не оставлять дело в подвешенном состоянии – просто на случай, если с одним из них что-нибудь произойдет.

– Ладно, тогда… Если ты уверен, что твои бренные останки не рассыплются от небольшого потрясения, позволь мне кое-что тебе рассказать.

Услышав о существующих между Дотти и Уильямом нежных чувствах, Хэл моргнул и застыл с куском за щекой, но после недолгого размышления кивнул и снова принялся жевать.

– Хорошо, – сказал он.

– Хорошо? – переспросил Грей. – Ты не против?

– Вряд ли тебе бы понравилось, если бы я возражал, да?

– Если ты ждешь, что я хоть на миг поверю в твою заботу о моих чувствах, значит, болезнь повредила тебе сильнее, чем я думал.

Коротко улыбнувшись, Хэл допил чай.

– Нет, – сказал он, отставляя пустую чашку. – Не то. Просто… – Хэл откинулся на подушки, сложив руки поверх чуть-чуть выступающего живота, и посмотрел Грею в глаза. – Я могу умереть. Не собираюсь, даже и не думай. Но могу. И я умру спокойнее, если буду знать, что жизнь Дотти устроена с кем-то, кто защитит ее и как следует о ней позаботится.

– Я польщен тем, что ты так уверен в Уильяме, – сухо произнес Грей, хотя на самом деле ему было чрезвычайно приятно.

– Конечно, уверен, – искренне сказал Хэл. – Он ведь твой сын, разве нет?

Откуда-то издалека донесся звон церковного колокола, и Грей вспомнил о празднике.

– О, счастливого Рождества!

Хэл тоже удивился, а потом улыбнулся.

– И тебе тоже!

Когда Грей отправился в Дувр, его все еще переполняло рождественское настроение, причем в буквальном смысле: карманы пальто Грея были набиты сладостями и маленькими подарочками, а под мышкой он нес сверток с пресловутыми домашними тапочками, щедро украшенными вышитыми кувшинками и зелеными лягушками. Лорд Джон обнял Дотти, когда та вручала ему свой подарок, и успел шепнуть на ухо, что ее поручение выполнено. Племянница поцеловала его с таким пылом, что Грей все еще ощущал место поцелуя и рассеянно потер щеку.

Надо сразу же написать Уильяму… Впрочем, на самом деле, особой спешки нет, поскольку письмо в Америку доставят не раньше чем сам лорд Джон туда доберется. Он действительно намеревался выполнить данное брату обещание: как только весной первый корабль сможет пуститься в плаванье, он, Грей, поднимется на его борт. Лишь бы успеть вовремя.

И не только ради Генри.

Как он и ожидал, дороги были ужасными, а паром до Кале – еще хуже, но Грей не замечал холода и неудобств путешествия. И раз уж беспокойство о брате немного улеглось, он решил подумать о том, что рассказала ему Несси. Частью этой информации он хотел поделиться с Хэлом, но не стал, не желая загружать голову брата: побоялся, что это может помешать выздоровлению.

– Ваш француз сюда не приходил, – сказала ему Несси, слизывая с пальцев сахар. – Но он частенько бывает у Джексона, когда приезжает в город. А сейчас он уехал; говорят, обратно во Францию.

– Значит, у Джексона, – задумчиво проговорил лорд Джон.

Сам Грей не опекал публичные дома – за исключением заведения Несси, – но знал особняк Джексона и пару раз бывал там с друзьями. Бордель, предлагавший музыку на первом этаже, игры – на втором и более интимные развлечения – еще выше. Весьма популярное заведение среди армейских офицеров среднего эшелона. Но не из тех, в которых угождали специфическим пристрастиям Перси Бичема, в этом Грей был абсолютно уверен.

– Понятно, – сказал он, спокойно отпивая чай и чувствуя, как в ушах колотится пульс. – А ты когда-нибудь сталкивалась с офицером по имени Рэндолл-Айзекс?

Именно об этой части письма Грей не рассказал Хэлу. Осведомитель сообщал, что армейского офицера Дэнниса Рэндолла-Айзекса часто видели в компании с Бичемом как во Франции, так и в Лондоне. И имя вонзилось в сердце Грея, словно ледяная иголка.

Конечно, то, что известный связью с Перси Бичемом человек взял Уильяма в экспедицию в Квебек, могло быть не более чем простым совпадением, но будь он проклят, если поверит в подобное.

При упоминании имени Рэндолл-Айзекс Несси резко подняла голову, словно собака, которая услышала в кустах шорох.

– Да, сталкивалась, – медленно сказала она.

К ее нижней губе прилипла крупинка мелкого сахара. Грею хотелось стереть ее с губ Несси – и при других обстоятельствах он бы так и сделал.

– Или слышала о нем. Говорят, он еврей.

– Еврей? – поразился Грей. – Да ну, нет.

Еврею никогда бы не позволили получить звание в армии или на флоте, равно как и католику.

Несси изогнула темную бровь.

– Вероятно, он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, – произнесла она и, словно кошка, слизнула с губы сахарную крупинку. – Но если нет, он должен держаться подальше от домов терпимости – вот все, что я могу сказать!

Несси искренне расхохоталась, затем, посерьезнев, поправила на плечах пеньюар и уставилась на Грея темными в свете огня глазами.

– Он тоже как-то связан с твоим парнишкой, тем французиком, – сказала она. – Потому что одна из девочек Джексона рассказала мне об одном еврейском молодце и о том, как она просто обалдела, когда тот снял свои бриджи. Девица сказала, что отказалась, но там был его дружок, француз, который хотел наблюдать. И когда он – французик, я имею в виду, – понял, что она не хочет, то удвоил цену, и девочка согласилась. Она говорила, что когда дошло прямо до… – и тут Несси похотливо улыбнулась, зажав кончик языка передними зубами – теми, которые у нее все еще оставались. – Это было приятнее, чем с другими.

– Приятнее, чем с другими, – рассеянно пробормотал Грей себе под нос, почти не заметив настороженного взгляда, который бросил на него единственный, кроме самого Грея, пассажир, кому хватило стойкости, чтобы находиться на палубе парома. – Черт подери!

Над Ла-Маншем валил густой снег, летевший почти горизонтально сейчас, когда завывающий ветер сменил направление, и корабль тошнотворно накренился. Другой человек, отряхиваясь, спустился вниз, оставив Грея вытаскивать из маленькой баночки в кармане персики в бренди, поедать их и мрачно смотреть на приближающийся французский берег, который время от времени проглядывал за низко нависающими облаками.