Диана Гэблдон - Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания [litres]

Пока он шагал против ветра, одной рукой придерживая шляпу, чтобы та не улетела, ему на ум пришли его собственные слова, сказанные племяннице чуть раньше: «это может произойти только в том случае, если ты ждешь ребенка». На душе стало тревожно.

Дотти бы так не поступила. Или поступила бы? Нет, ни в коем случае, уговаривал себя Грей. Забеременеть от одного мужчины, чтобы убедить отца позволить ей выйти замуж за другого? Весьма сомнительно. Хэл выдал бы ее за виновника, она бы и рта не успела открыть. Хотя, возможно, она выбрала кого-то непригодного для женитьбы, например, уже женатого или… Но это же полная чушь! Что бы сказал Уильям, явись Дотти в Америку, беременная от другого мужчины?

Нет, даже Брианна Фрэзер Маккензи, самая прагматичная (до ужаса!) женщина из всех, кого он когда-либо знал, не сделала бы ничего подобного. Он слегка улыбнулся, вспомнив, как грозная миссис Маккензи пыталась шантажом женить его на себе, будучи беременной, но совершенно точно не от него. Грей постоянно задавался вопросом, а действительно ли этот ребенок от ее мужа? Вот она, возможно, смогла бы. Но не Дотти.

Наверняка нет.

Старейшая в Инвернессе церковь, так называемая «Старая Высокая церковь Святого Стефана», невозмутимо стояла на берегу реки Несс, выветренные камни ее погоста свидетельствовали о благочестивой безмятежности. Роджер знал об этом спокойствии, но сам его не чувствовал.

Кровь все еще пульсировала в висках, и, хотя день выдался довольно прохладный, воротник рубашки взмок от физических усилий. Роджер шел пешком от парковки на Хай-стрит, шагал торопливо и яростно, как будто пожирал расстояние с каждым шагом.

Господи, Брианна назвала его трусом! Она много еще чего наговорила, но уязвило именно слово «трус», и она это прекрасно знала.

Ссора началась вчера после ужина, когда Брианна поставила пригоревшую кастрюлю в старую каменную раковину, повернулась к нему и, сделав глубокий вдох, сообщила, что идет на собеседование, чтобы получить работу в Управлении гидроэлектростанциями Северной Шотландии.

– Работу? – тупо переспросил он.

– Работу, – повторила она, сощурив глаза.

У Роджера чуть было не вырвалось: «Но у тебя же есть работа», но он успел заменить это более мягким (как ему казалось). «Зачем?».

Брианна не обладала способностями к тихой дипломатии и потому вперила в него сердитый взгляд и сказала:

– Потому, что кому-то из нас нужно работать, и если ты не хочешь, то, значит, придется мне.

– Что ты понимаешь под «нужно работать»? – спросил Роджер.

Проклятье, Бри права, он – трус, ведь он чертовски хорошо знает, что она имеет в виду.

– Нам пока хватает денег, – добавил он.

– Пока да, – согласилась она. – На год или два, может, больше, если будем экономить. А ты считаешь, что мы должны просто сидеть на задницах, пока не кончатся деньги? И что тогда? Тогда ты наконец начнешь думать, чем бы тебе заняться?

– Я уже думал, – буркнул он сквозь зубы. Бри права, он уже давно почти ничем не занимался. Нет, конечно, была еще книга. Роджер записал все песни, которые запомнил в восемнадцатом веке, и снабдил их комментариями. Только это занятие вряд ли можно было назвать работой, да и больших денег оно не сулило. Но большую часть времени он все-таки думал.

– Да? И я тоже.

Бри повернулась к нему спиной и включила воду, словно хотела смыть все, что мог сказать в ответ Роджер. А может, просто улучила секунду, чтобы взять себя в руки. Вода перестала течь, и Бри повернулась к мужу.

– Послушай, – произнесла она, стараясь говорить взвешенно. – Я больше не могу ждать. Нельзя надолго выйти из игры, а потом в любую минуту вернуться. Прошел почти год с тех пор, когда я в последний раз работала консультантом, я не могу больше ждать.

– Ты никогда не говорила, что собираешься вернуться на постоянную работу.

В Бостоне, когда Мэнди выздоровела и ее выписали из больницы, Бри пару раз поработала консультантом на краткосрочных проектах, заказы ей нашел Джо Абернети.

«Послушай, парень, – доверительно сказал он тогда Роджеру, – она на месте сидеть не будет. Я знаю эту девочку, ей необходимо двигаться. С самого рождения малышки она отдавала ей все свое внимание, постоянные больницы, врачи, а сейчас она неделями приклеена к дому и детям. Ей надо отвлечься от своих мыслей».

«А мне не надо?» – подумал Роджер, но не сказал этого вслух.

Пожилой человек в плоской кепке выдирал сорняки вокруг одного из надгробий. Рядом с ним на земле лежала рыхлая кучка вырванной с корнями зелени. Старик посмотрел на Роджера, когда тот остановился у стены, приветливо кивнул, но ничего не сказал.

Роджер хотел сказать Брианне, что она же мать. Хотел сказать о близости между ней и детьми, что она нужна им, как воздух, вода и еда. Порой он даже завидовал Бри, ведь дети не нуждались в нем так сильно. Разве можно отвергать этот дар?

Нет, он попытался сказать нечто подобное. Результат был примерно такой, как если бы в заполненной газом шахте чиркнули спичкой.

Роджер резко повернулся и вышел с кладбища. Он не мог прямо сейчас говорить с пастором, если честно, он вообще не мог говорить. Сначала нужно было остыть, вернуть голос.

Он свернул налево и пошел вдоль Хантли-стрит, краем глаза поглядывая через реку на фасад церкви Святой Марии, единственного католического храма в Инвернессе.

Вначале, в один из более рациональных моментов ссоры, Бри попыталась узнать, не она ли виновата.

– Это все из-за меня? – серьезно спросила она. – Из-за того, что я католичка? Я знаю… Понимаю, это все усложняет.

Ее губы дернулись.

– Джем рассказал мне о миссис Огилви.

Сейчас Роджеру было не до смеха, но, вспомнив, он не смог удержаться от короткой улыбки. Он тогда работал за амбаром, кидал в тачку хорошо перепревший навоз, чтобы разбросать по огороду. Джем помогал со своей маленькой лопаткой.

– «Шестнадцать тонн выдал, а что досталось тебе?» [43] «Шестнадцать тонн» (Sixteen Tons) – популярная песня, повествующая о тяжелых условиях труда и бедственном положении шахтеров-угольщиков США в период Великой депрессии 1929–1939 годов. Исполнитель – «Теннесси» Эрни Форд (1919–1991), американский певец, звезда жанра кантри. – пропел Роджер, если хриплое карканье, которое у него получилось, можно было назвать пением.

– На день стал старше и глубже в дерьме! – проорал Джем, стараясь как можно лучше скопировать голос и интонации «Теннесси» Эрни Форда.

Именно в этот неудачный миг Роджер повернулся и обнаружил, что у них гости: миссис Огилви и миссис Макнейл – столпы «Женского общества алтаря и чая» при Свободной Северной церкви Инвернесса. Роджер их знал, и что они здесь делают, тоже знал.