Диана Гэблдон - Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания [litres]

К имеющейся неловкости добавлялся вопрос, что Том знал – если вообще знал! – о судьбе своего сына Алана, который и был виновен в смерти Мальвы Кристи. Сопутствующие обстоятельства были не из тех, что хотел бы услышать отец, и меня охватила паника при мысли, что придется все ему рассказать.

Я снова посмотрела на Тома Кристи. Лицо покрыто морщинами, но не изможденное и не встревоженное. Парика нет, жесткие волосы цвета соли с перцем коротко подстрижены, так же как и аккуратная ухоженная борода. Мое лицо горело, и я едва сдержалась, чтобы не потереть ладонью губы, соскабливая это ощущение. Том явно был в замешательстве (впрочем, как и я), но взял себя в руки и с безупречной вежливостью открыл передо мной дверь в таверну. Его выдавало лишь легкое подергивание мышцы под левым глазом.

Мне казалось, что все мое тело тоже подергивается, но Федра, которая работала в таверне, только взглянула на нас с легким интересом и дружелюбно кивнула. И неудивительно, она никогда не встречала Тома Кристи, и хотя, несомненно, слышала о последовавшем за моим арестом скандале, никак не соотнесла с ним сопровождающего меня джентльмена.

Мы нашли столик у окна в обеденном зале и сели.

– Я думала, вы мертвы, – резко сказала я. – Вы говорите, что считали мертвой меня. С чего вы это взяли?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешала Федра, которая, приятно улыбаясь, подошла к нам.

– Вам что-нибудь принести, мэм? Хотите перекусить? У нас сегодня превосходная ветчина с жареной картошкой, а к ним – специальный горчично-изюмный соус миссис Саймондс.

– Нет, – ответил мистер Кристи. – Я… просто кружку сидра, пожалуйста.

– Виски, – велела я. – И много.

Судя по виду мистера Кристи, его несколько шокировал мой заказ, но Федра только рассмеялась и упорхнула, изяществом движений вызывая сдержанное восхищение большинства посетителей мужского пола.

– Вы не изменились, – заметил он, жадно разглядывая все детали моей внешности. – Я должен был сразу узнать вас по волосам.

В его голосе звучало неодобрение, смешанное с невольным радостным удивлением. Он всегда громко высказывался по поводу моего отказа носить чепец или как-то по-другому укрощать свои волосы. «Буйные», так он их называл.

– Да, должны были, – согласилась я и пригладила эти самые волосы, которые выглядели хуже, чем во время наших прежних встреч. – Вы ведь не узнали меня, пока я не повернулась, да? А почему вы со мной заговорили?

Он поколебался, затем кивнул на мою корзинку, которую я поставила на пол возле стула.

– Я увидел у вас в руках один из моих памфлетов.

– Что? – не поняла я, но, проследив за его взглядом, увидела обугленную по краям брошюру о Божественном сострадании, которая торчала из-под капусты. Я вытащила книжицу и только теперь заметила имя автора: мистер Т. У. Кристи, магистр гуманитарных наук, Университет Эдинбурга.

– А что означает «У»? – поинтересовалась я, положив буклет на стол.

Том моргнул.

– Уоррен, – угрюмо сказал он. – Откуда, во имя всего святого, вы появились?

– Отец всегда утверждал, что нашел меня в огороде под листом капусты, – легкомысленно ответила я. – Или вы спрашивали про сегодня? Тогда из гостиницы «Королевские руки».

Том понемногу приходил в себя после потрясения, и привычное недовольство тем, что я веду себя не так, как подобает женщине, вернуло на его лицо суровое выражение.

– Прекратите дурачиться. Мне сказали, что вы умерли, – произнес он обвиняющим тоном. – Со всей семьей сгорели при пожаре.

Федра, которая принесла напитки, взглянула на меня, удивленно вскинув брови.

– Она не выглядит так, будто ее поджарили, сэр, прошу прощения за то, что вмешиваюсь.

– Благодарю за ценное наблюдение, – сквозь зубы процедил он.

Мы с Федрой обменялись веселыми взглядами, и она вновь ушла, качая головой.

– Кто вам об этом сказал?

– Человек по имени Маккрири.

Должно быть, у меня был озадаченный вид, потому что Том добавил:

– Он из Браунсвилля. Я встретил его здесь – то есть в Уилмингтоне, – в конце января. Он сказал, что недавно спустился с гор, и сообщил о пожаре. Так был пожар или нет?

– Да, был, – медленно произнесла я, прикидывая, рассказать ли ему о пожаре, и если да, то что именно и в каком объеме. Я решила, что расскажу совсем немного, поскольку место слишком людное. – Может, этот мистер Маккрири и дал объявление о пожаре… Хотя нет, он не мог.

По словам Роджера, объявление появилось в 1776 году, почти за год до самого пожара.

– Это я поместил объявление, – сказал Кристи.

Теперь пришла моя очередь недоуменно моргать.

– Что вы сделали? Когда? – Я сделала большой глоток виски, чувствуя, что нуждаюсь в нем больше, чем когда-либо.

– Как только об этом услышал. Или… нет, позже, – поправился он. – Через несколько дней. Я… очень горевал, когда мне сказали, – опустив глаза, добавил Том и отвел от меня взгляд впервые с той минуты, как мы сели за стол.

– Ну, простите, – сказала я, понизив голос и чувствуя себя виноватой, хотя, собственно, почему я должна извиняться за то, что не сгорела…

Том откашлялся.

– Да, хм. Просто, э-э, мне показалось, что нужно хоть что-то сделать. Нечто вроде официального признания вашего… вашей кончины. – Он поднял на меня взгляд серых глаз. – Я не мог смириться с мыслью, что вы… Все вы, – запоздало добавил он, – просто исчезнете с лица земли, и никто официально не отразит… сам факт.

Том глубоко вздохнул и осторожно отпил сидр.

– Даже если бы устроили настоящие похороны, как полагается, мне не стоило возвращаться во Фрэзер Ридж, в любом случае… В общем, я не мог. Вот и подумал, что надо хотя бы оставить запись об этом трагическом происшествии. В конце концов, – добавил он еще тише и снова отводя взгляд, – я не мог положить цветы на вашу могилу.

Виски немного меня подкрепило, но обожгло горло, и я не могла говорить, хотя меня переполняли эмоции. Я протянула руку и коснулась ладони Тома, затем откашлялась, моментально отыскав нейтральную тему.

– Ваша рука, – произнесла я, – как она?

Он удивленно посмотрел на меня, но суровые черты его лица немного смягчились.

– Очень хорошо, благодарю вас. Видите? – Том повернул правую руку, показывая большой зигзагообразный шрам на ладони, вполне заживший, но еще розовый.

– Дайте-ка посмотрю.

Его рука была холодной. Я, как ни в чем не бывало, взяла его ладонь, повернула, сгибая пальцы, чтобы проверить, как они двигаются. Том не солгал, рука зажила и действовала почти нормально.

– Я… я делал упражнения, которые вы посоветовали, – выпалил он. – Я делаю их каждый день.

Я подняла голову и увидела, что Том разглядывает меня со страдальческой серьезностью; его щеки над бородой пылали. До меня вдруг дошло, что тема не такая уж и нейтральная, как я думала. Прежде чем я успела отпустить его руку, он повернул ее, накрыл ладонью мои пальцы и сжал, не очень сильно, но достаточно, чтобы высвободиться сразу не получилось.