Марина Андреева - Отражение миров [СИ]

— Понять? Простить?! Прости — это всё, что ты можешь сказать? Ты мне жизнь сломала! И теперь говоришь: прости, я не знала?! — выкрикнула Милка и выскочила прочь из квартиры.

«Чёрт, чёрт, чёрт!» — крутилось в голове у Алины, и она поспешила следом. Милка стояла возле оживлённого транспортного потока, вылавливая момент, чтобы перескочить на другую сторону проспекта.

— Мила, постой! — выкрикнула девушка.

— Отвали!

— Давай поговорим, — примирительно произнесла Алина.

— Поговорим? И ты считаешь, мне от этого легче станет? Для тебя же это игра! И он игрушка, не более того! Тебе пофлиртовать захотелось? А он ведь меня к себе жить звал! О свадьбе разговор вёл! Приезжал сюда… да что я… ты об этом знала!

— Господи, Мила! Приезжал к тебе некий Коннект когда-то. Я же ни сном, ни духом о том, что он и Рем одно и то же лицо! Я даже имени его не помню, — пыталась достучаться до неё Алина.

— Уйди, слышишь? — твёрдым и каким-то чужим голосом произнесла Мила. — Я тебя больше видеть не желаю! — выкрикнула она и оттолкнула бывшую подругу, но тут же оступилась и начала заваливаться назад.

Дальнейшее для Алины происходило как в замедленном воспроизведении фильма ужасов: нёсшийся мимо джип зацепил девушку, та крутанулась и упала под колеса, едущей следом на приличной скорости пожарной машины.

Алина потеряла дар речи, не могла даже кричать. Скрип тормозов, разбегающаяся по асфальту лужица крови. Девушка как сомнамбула подошла к распростёртому под машиной телу. Откуда-то доносились голоса, серена приближающейся скорой помощи, как-то оперативно появились гаишники и даже милиция.

— Я ненавижу тебя… — донёсся до неё хриплый голос Милы и глаза девушки закатились.

«Что делать? Как такое могло случиться?» — Алина в шоке смотрела, как тело подруги погружают на носилки.

— Я с нею, — произнесла она, когда её попытались остановить при попытке забраться в скорую.

— Кем вы приходитесь пострадавшей?

— Родственница, — произнесла Алина, слово «подруга» после происходящего застряло на языке.

Она тут же ощутила, как чьи-то руки подхватили её, помогая залезть в салон машины. Возле носилок суетился врач, кто-то подходил с вопросами, но она не помнила, что говорили или спрашивали. Суета возле приёмного покоя, капельницы, её отвели в сторону и усадили на скамью. Запах лекарств въелся в нос.

— Расскажите, пожалуйста, что произошло? — послышался рядом мужской голос.

Алина повернулась и тупым невидящим взглядом уставилась на стоящего рядом человека. Слезы застилали глаза, не давая рассмотреть корочку, которую он совал ей в лицо.

— Я… я не знаю… она хотела перескочить дорогу, оступилась и… — она разрыдалась.

«Это я виновата! Я!» — кричало сознание, — «Но говорить нельзя, ей это не поможет, а меня… меня…»

— Выпейте это, — кто-то протянул ей какую-то таблетку и пластиковый стаканчик с водой.

Вскоре появились родители Сергея и Милы, но в палату никого не впускали, а вызнавать что-то у Алины было бесполезно: девушка сидела, тупо смотря в одну точку, и ни на что не реагировала.

С той поры в скайп она не входила, только изредка пообщаться с сестрой и тут же отключалась, в игре её тоже больше не видели. Она уволилась с работы и полгода провела у постели лежащей в коме девушки. Чувство вины не отпускало, и каждый раз стоило уснуть, она слышала сквозь чьи-то голоса и завывания сирен, одну и ту же фразу: «Я тебя ненавижу…» и просыпалась.

— Мам, я с Серёжиными родными переговорила, им продать нечего, у них две квартиры, но обе в области, а их цена… сама знаешь, нам это не поможет. Я хотела тебя попросить, кое о чём…

— Ну и что ты задумала? Ты теперь что, совсем жить не будешь? Так и будешь просиживать всё время возле неё?

— Мам, на нас переоформят одну из квартир, переезжай туда, а оставшуюся от отца и твою я продам, ну и мы с Сергеем кое на что копили. Может что-то удастся сделать за эти деньги.

— Ты с ума сошла? Люди душу и органы готовы продать за хоть какую-то площадь, а ты всё распродать решила? — вскинулась мать. — Ты веришь в то, что ей помогут?

— Сейчас нет, но мы узнавали об условиях криогенного хранения. Наука не стоит на месте. Мам я не могу так, ей всего двадцать пять. Вся жизнь впереди… была… А потом наша ссора и она… на её месте могла оказаться и я.

— Не вешай на себя ответственность за чужие поступки, тем более сама же говорила, что она оступилась — это случайность.

— Случайность или нет, но я не могу мам. Мне спать этот случай до сих пор не даёт, а уже полгода прошло.

— Ладно, — вздохнула мать. — Если тебе от этого легче станет, то скажи, что я согласна, пусть оформляют квартиру, я перееду и дай бог, чтобы всё это было не зря.

— Спасибки, мамк. Я тебя люблю, — Алина чмокнула мать в щеку и, схватив телефон, выскочила из комнаты.

— Сама-то где жить будешь, дурёха, — едва слышно прошептала вслед мать.

Всё прошло успешно. Квартиры были проданы по хорошей цене, и удалось утрясти бюрократические вопросы с отключением от оборудования и заморозкой. Хватило и на оплату двадцати пяти лет хранения. Все надеялись, что к тому времени медицина сумеет помочь, главное скопить достаточно средств на то, чтобы оплатить услуги врачей.

Алине пришлось вновь выйти на работу. Жить приходилось в съёмной комнате в коммуналке, но девушка не жаловалась.

Но через год случилось то, чего никто не ожидал — произошёл сбой электроснабжения, не помогли даже резервные источники, в итоге все хранившиеся материалы были повреждены. Тело выдали для захоронения. В семье был траур, им пришло приглашение в суд, в результате выиграли немалую сумму, многократно превышавшую себестоимость затрат на бюрократические волокиты и оплату услуг, но деньги не могли вернуть Милу. Родные Сергея взяли себе лишь малую долю от суммы, а остальное осталось в распоряжении Алины и её матери.

Девушка купила квартиру, но жизнь стала бессмысленной и одинокой. Отношения с мужем после Алининых капиталовложений вроде наладились, но ненадолго. После похорон сестры, он вновь отдалился. Приходя домой, она вновь и вновь погружалась в мечты о ребёнке, несмотря на пройденный курс обследований и лечения, возможно из-за нерегулярности отношений с детками ничего не получалось, что и не странно — муж дома бывал всё реже и реже.

О разводе говорить Алина боялась, мешало чувство вины, тем более Сергей ей твердил, что любит и жить без неё не может и не хочет, но и с ней почему-то тоже. Не давал покоя страх, что муж что-нибудь с собой сделает после разрыва. Потерю последнего оставшегося в живых ребёнка, его родители явно не перенесут, да и она с таким камнем на душе, тоже жить не сможет.

Всё это было в прошлом, больше года назад закончились судебные тяжбы. Весной, не выдержав одиночества, взяла отпуск за свой счёт и рванула к мужу. Тогда она и встретила Диму, и впервые искренне пожалела, что несвободна. В августе поехала с подругой в отпуск, жизнь закрутилась. Опять он оказался рядом, гораздо ближе, чем она думала. Девушке не давало покоя то, что именно общение с ним, пусть и виртуальное, послужило причиной смерти Милы.