Рэй Брэдбери - Механический хэппи-лэнд [сборник, litres]

– Вот те на! – изумленно воскликнул папа.

– А вы… гм… – молодой человек замялся, – не знаете, сэр, какие вопросы они будут задавать? Может, вы обсуждали их за столом?

– Боб, это уже похоже на шпаргалку, не так ли, если я тебе скажу?

– Да. – Он нервически засмеялся. – Пожалуй, что так.

И он в два присеста поглотил еще один персик.

– Но, откровенно говоря, – сказал папа, – я ничего не видел и не слышал. Ведьмы варили свой яд в уединении. В любой момент они спустятся сюда со своими перстнями а ля Борджиа. Скушай еще один персик, Боб.

– Да, если можно, – сказал Боб Джонс.

По дому пробежала зловещая дрожь.

– Если бы мы жили в Калифорнии, – сказал папа, – я бы подумал, что в океане сдвинулся разлом, сотрясается земля. Но так как мы в Иллинойсе, это означает, что Мэг и Мэри спускаются по лестнице.

Так оно и было.

– Боб! – закричали они разом в дверях и тут же умолкли, словно пальнули из последней пушки и остались на войне без боеприпасов. Они уставились на отца, на Боба Джонса, потом друг на друга.

– Я, пожалуй, пойду прогуляюсь по саду, – сказал папа.

Девочки растерялись.

– Я хотел сказать, по кварталу, – сказал папа. – А может, вы хотите, чтобы я остался в качестве арбитра?

– Поступай как хочешь, – сказали девочки.

Папа поспешил проскочить мимо Боба Джонса во избежание его рукопожатия.

Вернувшись с прогулки, он обнаружил в гостиной маму.

– Как идет экзамен на любовь? – поинтересовался он.

– Они сидят в саду под фонарем и почти не разговаривают, – доложила мама. – Вроде как приглядываются друг к другу.

– Может, мне подслушать немного?

– О нет, не надо. Так нечестно.

– Моя дражайшая жена, не так уж часто в жизни выпадает шанс присутствовать при таком сенсационном природном феномене, как этот. Я не добрался ни до Парикутина, ни до Кракатау. Я, скорее всего, не увижу Большого Каньона, но когда расщепление атомного ядра происходит прямо у тебя в саду, то самое время выйти и посмотреть на дымок. Я буду очень осторожен.

Он зашел в затемненную кухню и стал прислушиваться.

– Ладно, – сказала Мэг в саду. – Сколько тебе лет?

– Ему восемнадцать, глупенькая, – сказала Мэри.

– Что тебе больше нравится: баскетбол, бейсбол, танцы, плавание или джай-алай ?

– Нет, нет, – запротестовала Мэри. – Виды спорта – в одну сторону, а развлечения – в другую, не смешиваем! Все знают, что, если смешать спорт с остальным, парень скажет, что любит бейсбол, и всё. Нужно спрашивать так: что ты любишь, ходить на танцы или на шоу? Так как, Боб?

– Танцы, – сказал Боб.

Обе девочки взвизгнули и сделали пометки в своих карточках с баллами.

«Дипломат, – подумал папа, – истинный дипломат».

– Что тебе нравится: плавание или теннис? – спросила Мэри.

– Плавание.

Девочки опять взвизгнули.

– Гений, – пробормотал папа.

Девочки суетились вокруг Боба Джонса, как две сороки, вьющие гнездо. Что ему нравится, пиво или мороженое? Вечерние свидания по субботам или по пятницам; постоянные или попеременные? Какого он роста? Что он предпочитает, английский или историю? Занятия спортом или вечеринки? Боб Джонс заерзал и стал озираться по сторонам. Карандаши скрипели, листки переворачивались, баллы складывались или не складывались.

Папа собирался было покинуть горячую точку, как дверной звонок протренькал известную мелодию (на слова «бритье и стрижка – четвертак»), и в тот же миг, едва он отворил дверь, в дом впорхнула Пери Ларсен, вопиюще яркая блондинка, миловидная, подвижная и глазастая. Посмотришь на нее и словно видишь море в солнечный денек, неугомонное, непоседливое, живое.

– А вот и я! – зычно возвестила она.

– В самом деле, – сказал папа.

– Я пришла вершить суд, – сказала Пери.

– Ты шутишь!

– Нисколько. Мэг и Мэри позвонили мне и сказали, что не доверяют друг другу сложение баллов, поэтому они попросили меня прийти. Джонс тут?

– Джонс – гора в саду, вокруг которой суетится парочка дятлов.

– Бедный Джонс. Вот потеха-то!

Пери юркнула мимо него и направилась на кухню. Хлопнула задняя дверь.

Папа стоял, держась за подбородок, вспоминая, как она выглядит на бегу. Он повернулся к маме.

– Меня охватило глубокое чувство печали, – сказал он. – Назревает трагедия. Море слез, плач, вырванные волосы.

– «Медея»? – спросила мама.

– Или «Грозовой перевал», бог его знает. Ты когда-нибудь присматривалась к Пери Ларсен? А я присматривался. Это крах. Мэг хороша собой. Мэри с характером. У Пери есть и то, и другое. И мозги в придачу, насколько я помню результаты ее академической успеваемости. И все это в одном флаконе. Дай срок – и буря грянет.

И она не заставила себя ждать. В саду разразился великий шум и переполох. Девичьи голоса пронзительно возмущались. Баллы складывались и вычитывались, делились и выводились из алгебраических формул. Папа застыл посреди гостиной, переводя вопли для мамы.

– Вот Пери говорит, что по баллам Боба Джонса должна заполучить Мэри.

Кто-то зарыдал.

– Это Мэг рыдает, если ты не в курсе.

– О боже! – вырвалось у мамы.

– Внимание! Ситуация меняется, – сказал папа, выдвигаясь на кухню. – Оп-ля! Пери говорит, что она ошиблась в сложении. По результатам футбола, хоккея и пива получается, что Боба Джонса забирает Мэг.

Из сада донеслось стенание раненой львицы.

– Это уже другая дочь, – подсказал папа. – Принимает муравьиный яд, не сходя с места.

– Постойте-ка! – произнес некий голос.

– Постойте-ка! – Папа поднял руку, наказав гостиной и всем до единого стульям помалкивать.

– Заново сверку делают? – спросила мама.

– Именно, – сказал папа.

– Пери Ларсен говорит, что оба подсчета дают равный результат. Так что Боб пойдет на свидание с ними с обеими , – сказал папа.

– Нет!

– Да!

Раздался и стих громоподобный ропот. Рев угодившего в капкан медведя.

– Это Боб Джонс, – сказал папа.

– Подойди-ка, взгляни на его физиономию, – предложила мама.

– Ох, уж эта Пери Ларсен, у меня такое ощущение, что она…

Дверь распахнулась настежь, и внутрь ворвались Мэг и Мэри, размахивая листками бумаги.

– Папа, сложи сам и скажи, подведи итог. Выручай нас, папочка, пожалуйста!

– Ладно, ладно!

Он посмотрел на дверь. Боб Джонс и Пери Ларсен остались в саду, наедине. Он откашлялся и закрыл глаза. Затем взялся за карандаш.

– Шли бы вы в сад, пока я разбираюсь с этим, и…

– Мы подождем, папа.

– Но вы должны…

– Мы подождем, пока ты складываешь.

– Но…

– Ну, папа!

– Хорошо, хорошо! Посмотрим. Два балла за футбол. Два за пиво-воды. Так, посмотрим…

Он поработал с минуту, пока обе дочки тянули его за локти. В саду воцарилось подозрительное молчание. Он все поднимал глаза, откашливался, делая мелкие ошибки. Наконец задняя дверь отворилась, и, улыбаясь, Пери Ларсен прошла по дому.