Паоло Бачигалупи - Модель Мика

Автоматические дворники размазывали зимнюю слякоть, брызнувшую на лобовое стекло.

"Я думаю, что мне полагается адвокат, раз я сделала что-то плохое", сказала Мика. "Но я готова поступить так, как вы скажете".

Опять это. Неуместный флирт. Ведь если подумать, она была просто ботом. Да, у нее настоящая кожа и настоящая кровь течет в венах, но где-то глубоко в ее черепе находится процессор, который принимает все решения. Сейчас он пытался мной манипулировать, пытаясь превратить убийство в какую-то эротическую игру. Программа, слетевшая с катушек.

"Ботам адвокаты не положены".

Она дернулась, словно от невидимой пощечины. Я тут же почувствовал себя подонком.

У нее нет чувств, напомнил я себе.

Тем не менее она выглядела совершенно опустошенной. Как будто я сказал ей, что она мусор. Она сжалась в комочек, оскорбленная. Теперь она выглядела не сексуальной, а сломленной и пристыженной.

Ее сгорбленная поза напомнила мне девушку, с которой я встречался много лет назад. Она была милой тихоней и какое-то время сильно нуждалась во мне. Нуждалась в ком-то, кто бы говорил ей, что она что-то значит. Сейчас, смотря на Мику, на меня накатывало такое же чувство. Просто девочка, которой нужно знать, что она что-то, да значит. Девочка, которой требуется подтверждение того, что у нее есть право на существование - нелепость, учитывая что она была просто ботом.

И, тем не менее, я не мог перестать чувствовать это.

Я не мог перестать чувствовать плохо даже за то, что такое милое создание как Мика оказалась в моей неопрятной полицейской машине. Она была хрупкой, прекрасной и потерянной, и теперь ее дорогие каблучки застревали в переливающемся море использованных кофейных стаканчиков.

Она всколыхнулась, как будто приходя в себя. "Это значит, что вы не будете обвинять меня в убийстве?"

Ее манера поведения опять поменялась. Она стала серьезнее. И казалась умнее, что ли? В момент изменившись. Господи, я как будто чувствовал как программа в ее голове адаптировалась к моим ответам. Она вырабатывала новую тактику для создания контакта со мной. И это сработало. Теперь, когда она не хихикала и не флиртовала, мне было с ней гораздо комфортнее. Она нравилась мне еще больше, несмотря на мои сопротивления.

"Это не от меня зависит", сказал я.

"С другой стороны, я ведь его пришила", мягко произнесла она. "Убила".

Я не ответил. Честно говоря, я даже не был уверен в том, что это было убийство. Может ли считаться убийцей тостер, который сжег дом? Или все же это был сбой в системе безопасности продукта? Возможно ей вообще все это сойдет с рук. Возможно отвечать должны именно "Первоклассные удовольствия". Черт, в моей машине запрограммирована куча функций безопасного вождения, но никому же в голову не придет судить машину за то, что она переедет человека.

"Ты не считаешь меня настоящей", внезапно произнесла она.

"Конечно считаю".

"Нет. Ты думаешь, что я всего лишь программа".

"Ты и есть всего лишь программа". Эти ее большие коричневые глаза выглядели оскорбленными, но я продолжал гнуть свое. "Ты Модель Мика. Ты каждый день получаешь новые инструкции".

"Я не получаю инструкции. Я учусь. Ты тоже учишься. Учишься читать людей. Чтобы знать, когда они врут, да? И ты учишься быть детективом, чтобы понимать преступления. Разве ты не стал бы лучше, если бы ты знал, как работают другие тысячи детективов? Какие ошибки они допускали? Что делало их лучше? Ты же обучался детективному ремеслу..."

"Я сдавал экзамен".

"Вот, видишь? Я только что узнала что-то новое. И что, то, как я обучаюсь делает меня менее реальной? А то как это делаешь ты?"

"Это совсем разные вещи! В тебя вживили личность, черт побери!".

"Мой Нулевой Протокол? И что с того? У тебя тоже такой есть, закодированный в ДНК твоих родителей. Но затем ты начинаешь учиться и меняться под воздействием своего жизненного опыта. Все свое детство ты растешь и меняешься. Всю свою жизнь. Ты - детектив Ривера. У тебя акцент. Небольшой, но я слышу его, потому что знаю, как надо слушать. Я думаю, что ты родился в Мексике. Говоришь на испанском, но не так хорошо, как твои родители. Когда ты обидел меня, тебе стало стыдно. Потому что это не настоящий ты. Ты не из тех, кто пользуется властью, чтобы причинять вред другим".

Ее глаза заметно расширились, она внимательно смотрела на меня. "А, я поняла... тебе нужно спасать людей. Ты стал полицейским потому что тебе нравится быть героем".

"Слушай--"

"Но это правда. Ты хочешь почувствовать себя большим человеком, совершающим важные дела. Но ты ведь не пошел в бизнес или политику". Она фыркнула. "Я думаю, что кто-то тебя однажды спас и ты хочешь походить на него. Может быть "она". Но скорее всего "он". Это помогает тебе ощущать свою важность - спасение людей."

"Ты перестанешь?", я свирепо посмотрел на нее. Она утихла.

Ужасно, как быстро она разложила меня.

Какое-то время она сидела молча, пока я продирался по загруженным улицам. Дождь продолжал марать стекло, запуская дворники.

Наконец, она сказала: "Мы все начинаем откуда-то. Это связано с тем, кем мы станем, но это не предначертание. Я не только программа. Я - это мое собственное я. Я уникальна".

Я не ответил.

"Он так же думал", внезапно сказала она. "Говорил, что я не настоящая. Все что я делала, было не настоящим. Просто программы. Ничего...", она махнула рукой, - "особенного".

"Он?"

"Мой владелец", ее лицо ожесточилось. "Знаешь, он мне делал больно!"

"Тебе можно причинить боль?"

"У меня есть кожа и нервы. Я чувствую удовольствие и боль, так же как и ты. И он делал мне больно. Но он говорил, что это не настоящая боль. Он утверждал, что во мне не было ничего настоящего. Что я была полной фальшивкой. И поэтому я решила сделать что-то по-настоящему". Она уверенно кивнула. "Он хотел, чтобы я стала настоящей. Поэтому я стала для него настоящей. Я стала настоящей. Теперь я - настоящая".

То, как она это сказала, заставило меня повернуться и посмотреть на нее. Ее выражение лица было настолько ранимым, что меня практически одолело неконтролируемое желание прижать ее к себе и успокоить.

Боже, как же она красива.

Было мучительно это осознавать. Буквально миг назад она действительно была для меня всего лишь вещью. Не настоящей, как она сказала. Но теперь часть меня болела за нее, причем так сильно, как я никогда не чувствовал.

Моя машина резко затормозила, нас бросило вперед, натянулись ремни безопасности. Свет светофора сменился на красный. Я отвлекся, но машина заметила и исправила оплошность, автоматически ударив по тормозам.

Мы резко остановились за побитой старенькой "теслой", все еще вися на ремнях безопасности, затем откинулись назад, на спинки сидений. Мика потерла место, в которое при натяжении ударил ремень.