Юрий Берков - Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 2

Женя хихикнула. – Горячий кофе кому-нибудь за шиворот попадёт! Вот смеху-то будет!

– Да, смешно, конечно. Только не тому, кто его поймает, – отозвался Валерий.

В это время за бортом космоплана послышался нарастающий шум двигателей. Медленно проплыли мимо галерея, здание аэропорта. Вскоре показалась чёрная гладь взлётно-посадочной полосы.

– Приготовьтесь, – сказал Георгий Евгеньевич, – сейчас начнётся перегрузка. Откиньтесь в кресле, расслабьтесь и дышите глубже.

– Знаем, – заявил Валерий, – не маленькие.

Александр внутренне напрягся, пульс увеличился, сердце застучало где-то в висках.

Гул за бортом резко усилился, космоплан мелко задрожал и рванулся вперёд. Сашу вдавило в кресло. Дыхание остановилось, перед глазами всё поплыло. Он с трудом сделал вдох и, скосив глаза, посмотрел в иллюминатор. Мимо всё быстрее мчались трава, дорожки аэродрома, сигнальные огни. Но вот кресло качнулось и всё поплыло куда-то вниз, стало проваливаться. Трава исчезла, под ними возник сумрачный лес, за ним дома, огни и панорама огромного города. Город качался, плыл куда-то в сторону и становился всё меньше. Земля окуталась вечерней дымкой, а облака, освещённые заходящим солнцем, быстро приближались. Они были большие, рыхлые и очень чистые. Хотелось потрогать их рукой, погладить. Саша судорожно вдыхал воздух, не сводя глаз с иллюминатора.

Вздрагивая, космоплан прошил облака, как иголка вату, и они оказались внизу, серебристые, ослепительно белые и уже небольшие, кучерявые как барашки. Земля погрузилась во мрак, а впереди сияло яркое ослепительное Солнце. Оно поднималось всё выше, и небо становилось всё синее, темнее. Самолёт-носитель неудержимо рвался вверх.

Саша уже немного освоился с перегрузкой, дыхание стало спокойней, сердце стучало тише. Перегрузка вроде уменьшилась, но вдруг опять возросла.

– Включились ракетные двигатели, пояснил Валера. Сперва мы летели как обычный реактивный самолёт, а теперь летим как ракета, на собственном жидком кислороде. Атмосферного уже не хватает.

Голос у Валеры стал какой-то хриплый, сдавленный. Чувствовалось, что ему трудно говорить. Саша кивнул, хотя и не очень понимал, чем реактивный двигатель отличается от ракетного. Вдруг он заметил, что крыло самолёта-носителя уходит назад, прижимаясь к фюзеляжу. Валера тоже заметил это.

– Меняем стреловидность, – прокомментировал он. – Скоро звуковой барьер преодолеем.

И как бы в подтверждение его слов Александр почувствовал лёгкий толчок и тишину наступившую вслед за ним. Лишь вибрация корпуса да отдалённый гул сопровождали полёт.

– Всё, проскочили барьер, – сказал Валерий. – Звук двигателей уже не может нас догнать.

А разгон продолжался. Небо становилось всё темнее, а Солнце всё ярче. На него невозможно было смотреть. Георгий опустил светофильтр на стекло иллюминатора. Женя сидела тихо, как мышка, и держала маму за руку. Ей не нравилась перегрузка, ей нравилась невесомость.

Но вот послышался новый нарастающий гул. Корпус космоплана завибрировал, и стреловидное крыло самолёта-носителя провалилось вниз.

– Всё, – заявил Валерий, – оторвались.

– Как оторвались? – с тревогой спросил Александр.

– Оторвались от носителя.

– Зачем? – не понял Саша.

– Он нам больше не нужен. Он же не может улететь в космос! Такая бандура! Теперь мы полетим самостоятельно.

– А… Я думал, сломалось что-нибудь.

– Чудак ты, – усмехнулся Валера.

– А куда же носитель делся?

– Обратно на аэродром полетел. Теперь он спокойненько будет планировать до самой Москвы. Ему и топливо тратить не надо.

Перегрузка слегка уменьшилась.

– Приготовьтесь, – сказал Георгий Евгеньевич, – скоро невесомость.

– А что надо делать? – спросил Александр.

– Сидеть спокойно и не махать руками. А то некоторые пытаются плыть.

– Высота 60 километров, скорость 4 километра в секунду, – объявила бортпроводница. – Разгон заканчивается. Пассажирам, которые плохо переносят невесомость, просьба надеть полумаски.

– Сейчас намордники оденут, – усмехнулся Валера.

– А это ещё зачем? – не понял Саша.

– Это те, кого тошнить будет.

– А мне надо? – с испугом спросил Александр.

– Не знаю. Смотри сам.

– А я почём знаю?

– Тогда одевай.

– А ты будешь?

– Я нет. У нас никого не тошнит.

– Ну и я не буду.

Валера пожал плечами.

Земля медленно поворачивалась под ними. Впереди показались очертания Балтийского моря. Вдруг в салоне стало необычно тихо и Саша полетел куда-то вниз вместе с космопланом. Он хотел ухватиться за что-нибудь, взмахнул рукой и стукнул Валеру по макушке.

– Тихо ты! Чего размахался?

– Падаем… – вытаращив глаза, выдавил из себя Александр.

В груди у него всё поднялось, голова закружилась, а к горлу подступил комок.

– Ааа…

– Держись! – крикнул Валерий.

– Ааа… – давился Саша, закрывая рот рукой.

Валера протянул ему полумаску.

– Дыши глубже, болван!

Александр хватал воздух ртом как рыба, выброшенная на берег.

– Ура! Невесомость! – закричала Женя. Её охватил восторг, ощущение полной свободы и лёгкости птичьего полёта. – Папа, можно я отстегнусь и полетаю немножко?

– Нет, дочка, это тебе не «Голиаф». Здесь нельзя летать. Можешь только ослабить ремни.

Но Женя отстегнула ремни и, взяв отца за руку, взмыла над креслом.

– Ой, как хорошо! А Сашка-то зелёный совсем!

Александр таращил глаза и глотал комок, подступивший к горлу. Головокружение понемногу успокаивалось, хотя ориентироваться было трудно. Понятия «верх» и «низ» исчезли.

– Я тоже хочу полетать, – заявил Валера.

– Но ты-то ведь большой уже! – не выдержала Рита. – Знаешь, что нельзя.

– Если нельзя, но очень хочется, то можно, – заявил Валера.

– Девочка, вернись пожалуйста в кресло, – раздался голос парившей в воздухе стюардессы. – Ты нарушаешь правила полёта.

Георгий втянул Женю обратно и пристегнул ремни.

Понемногу все успокоились. Восторг прошёл и неприятные ощущения тоже. Саша стал озираться по сторонам. У кого-то на лице было написано блаженство, у кого-то озабоченность, а некоторые сидели зелёные, держа наготове полумаски. Лишь один пассажир надел её и корчился в судорожных спазмах.

– Как ты себя чувствуешь, па? – спросил Георгий у Евгения Робертовича.

– Ничего, Гарик, нормально. Я же не новичок в космоплане.

– А ты, Саша, как? Выдержишь?

Александр скривил рот, пытаясь изобразить улыбку. – Ничего, уже лучше.

– Значит порядок. В семье Раковских теперь все космонавты. Ведь мы уже в космосе.

Александр приподнялся в кресле и стал глядеть в иллюминатор. Земля была похожа на географическую карту. Под ними проплывала Франция. Впереди был виден безбрежный Атлантический океан. Солнце поднялось высоко и уже не мешало наблюдениям. Георгий Евгеньевич открыл светофильтр.