Юрий Берков - Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 3

Доехали быстро. Храм был великолепный, высокий, с одним большим и четырьмя маленькими куполами, золочёными крестами и звонницей. Стены храма были выложены белым камнем, высокие сводчатые двери гостеприимно распахнуты. Из них доносилась величавая, торжественная музыка, сопровождаемая хором. Внутри был полумрак. Огромная люстра с лампочками-свечами, многочисленные светильники на стенах и колонах освещали только нижнюю часть храма. Купол же тонул в полумраке и от этого казался ещё выше. На нём смутно вырисовывались росписи на библейские темы.

Ближе к алтарю стояли несколько небольших круглых столиков с подсвечниками в которых горели настоящие восковые свечи – просвиры, распространяя сладковатый медовый запах. Сам алтарь сверкал позолотой и великолепием икон в дорогих рамах. У икон горели лампады. Позади алтаря находился иконостас. Перед ним – статуя Христа-спасителя, распятого на кресте. Над ним – огромный лик Иисуса, по бокам иконы божьей матери с младенцем на руках и прочих святых апостолов. Музыка доносилась откуда-то сверху и разливалась по храму торжественно, величаво, скорбно.

Ребята вошли внутрь и невольно втянули головы в плечи. Весь этот полумрак, бесчисленные святые, глядящие отовсюду, свечи, музыка, запах воска, ладана – всё это подействовало на них оглушающе, словно они предстали перед великим и страшным судом Всевышнего. Им показалось, что все эти святые и сам Бог знают об их грехах и вопрошают: «Ну что, явились, юные грешники? Что же вы хотите сказать мне, в чём покаяться? Да и есть ли в ваших душах раскаяние?»

Евгений Робертович и отец Никон остановились напротив иконостаса. Ребята последовали за ними. Мерцающее пламя свечей бликами играло на иконах и казалось, что они живые, что они ждут молитвы и покаяния.

Валера поднял глаза на Иисуса и виновато опустил их. Проницательный, пронизывающий душу взгляд заворожил его. Внутри всё замерло. Дедушка и отец Никон перекрестились.

– Покайтесь, друзья мои, пообщайтесь со своей совестью и с Богом. Доверьте ему все свои мысли и тайны, – сказал отец Никон и перекрестил каждого из ребят.

И тут произошло чудо. На глазах у Валеры навернулись слёзы. У Саши подогнулись колени, и он опустился на них. А Женя вдруг побледнела и ухватилась рукой за Сашино плечо. Она не могла оторвать глаз от иконы. Это было как гипноз, как сон. Все смотрели на иконостас и губы их шевелились. Временами шёпот становился слышен вполне отчётливо и, если прислушаться, то можно было понять, о чём молятся Валера, Саша и Женя.

Губы Валеры дрожали, глаза были широко раскрыты и он, преодолевая спазмы, произнёс:

– Боже! Если ты есть, то прости меня. Мне так тяжело, так больно за то, что я сделал. Не надо было бить этого Скунса. Он и так некрасив и несчастен. Его девушки не любят, да и парни тоже. Мне жаль его. То, что он делал, конечно, нехорошо, но я сделал ещё хуже. А самое плохое то, что я стал пинать эту чёртову куклу ногами. Я потерял голову… Наверное, со стороны это выглядело безобразно. А с каким удовольствием я резал её стеклом, издевался над ней! Это тоже плохо. Хоть она и не живая, но я мстил ей как живой. У меня появились какие-то садистские наклонности. Господи, помоги мне избавится от этого греха, прошу тебя! Помоги! Я очень хочу… А вчера? Вчера я тоже был не прав. Мне надо было помешать безрассудству Сашки и Женьки, а не смотреть, как они соединяются. Тогда не пришлось бы доносить на них деду. Они сделали это по глупости. Ясно, что они любят друг друга, но секс им не нужен. Не тот у них возраст, чтоб заниматься этим. Не хватало ещё, чтоб Женька забеременела. Господи, убереги её. Прости её и вразуми. И Сашку прости. У него трудное детство. Он сирота. Конечно, он привязался к нам, к Женьке. У него никого больше нет. Мы так хорошо дружили, а под конец я взял и всё испортил. Теперь мы все перессорились и стали чужие… А ещё прошу тебя, Господи, пошли мне хорошего друга в Москве. Приятелей у меня много, вот близкого друга нет. Не умею я дружить. Чуть что не по мне – сразу в драку лезу. Другие парни дружат между собой и с девчонками тоже, а у меня никого нет. С девчонкой дружить даже лучше. Она умеет прощать, она добрее, чем парень. Мне так хочется, чтобы кто-нибудь понял и полюбил меня. Женька конечно хорошая девушка, но она сестра и она экстремистка, как и я. Отчаянная. А чуть что – сразу обижается. Мы не подходим друг другу. У нас характеры одинаковые. Вот у Сашки характер мягче. С ним можно дружить, но он уезжает… Прости меня, Господи, и помоги мне.

Саша же, тем временем, думал о своих грехах. О том, что он огорчил деда, к которому успел привязаться и полюбить, и который сделал для него столько хорошего. Губы его шевелились и иногда с них явственно слетали слова:

– Боженька, что я натворил?! Зачем я это сделал? Теперь дедушка вряд ли простит меня. Да и с Женькой отношения испорчены. У неё из-за меня одни неприятности. И с Валерой мы поссорились. Мне надо было сдержаться и её удержать… А я? Нравится она мне… Но у меня же есть Таня в детдоме… Она ждёт меня, а я изменил ей!. Женька, конечно, тоже виновата, а теперь дуется.

Боженька, сделай так, чтобы мы помирились и, чтобы дедушка простил нас. И прости мне грехи предыдущие. Никогда я тебя ни о чём не просил, а сегодня прошу. Прости за то, что помогал Косте-Гребню чистить чужие карманы, и за то, что украл деньги у Ольги на дне рождения… и когда пластинку кобальтовую спёр из лаборатории… Хотя за этот грех я уже поплатился… Ты наказал меня, но ты же и помиловал, дал мне новую жизнь. Я постараюсь больше не грешить. Я хочу исправиться. Стыдно мне. Прости, Боженька, если можешь!.. А ещё, Господи, помоги мне стать немного смелее. Трусоват я, и драться не умею, боюсь. А ещё, если тебе не трудно, сделай так, чтобы я хорошо учился в школе, чтобы математика и физика мне давались легко.

Изложив все свои просьбы, Александр неумело перекрестился и вдруг… услышал низкий незнакомый голос: «Не проси то, что можешь сделать сам. Здесь не нужно чудо. Старайся и ты всего достигнешь».

Саша вздрогнул и обернулся. Позади него стояли дедушка и отец Никон. Но они оба молились и молчали. Александр оторопело посмотрел по сторонам. Рядом стояли Валера и Женя. Они тоже молились. С губ Жени чуть слышно слетали слова:

– Господи, прости меня и Сашу. Мы согрешили и огорчили дедушку. Это я виновата. И что нашло на меня? Люблю я его, и хотела, чтобы он стал моим, чтоб крепче привязался ко мне. Не разлучай нас, Господи. Пусть он вернётся в Москву из своего Найска. Ближе его у меня никого нет, и не будет. Сделай так, чтобы мы всегда были рядом. Ты же всё можешь! Благодарю тебя за то, что ты послал мне Сашу. Мне так нравится целовать его, это такое счастье! Господи, не наказывай меня и его слишком строго. Сделай так, чтобы всё забылось, всё прошло бесследно и помири нас всех.