Мадлен Л’Энгл - Большие воды [litres]

Рофокаль встал. Воздух затрещал от энергии. У Сэнди закололо кожу. Комар улетел.

Через несколько минут в шатер вошла Тигла:

– Он тебе сказал? – Девушка хихикнула. В полумраке шатра ямочка на ее подбородке казалась трещинкой.

– Что твой отец и брат собираются убить меня? Да, сказал.

– Не про это. – Ее одолевал смех.

Сэнди не видел ничего смешного.

– А что тогда?

– Про Ноя.

– Он сказал, что Ной не желает отдавать свои виноградники.

– Да нет, не про это!

– А про что?

Хихиканье девушки бесило Сэнди.

– Ной строит лодку. Лодку! – Она больше не могла сдерживать смех.

Сэнди выпрямился. Осторожно спросил:

– Почему он строит лодку?

– Он говорит – это ковчег. – Смех ее звучал издевательски. – До ближайшего моря или реки луны пути!

– Тогда почему он это делает? – спросил Сэнди.

– А кто его знает!

– Он строит ее для себя?

– Нет, это очень большая лодка. Здоровенная. Сыновья помогают ему. Он говорит, что пойдет дождь! – Ее смех снова резанул слух Сэнди. – У нас дождь бывает только весной, и то немного. Он стал посмешищем для всего оазиса.

Сэнди сидел и настороженно смотрел на нее.

– Рофокаль думает, что он, возможно, строит эту штуку, чтобы избавиться от тебя. Лодка в безводном месте – это придурь.

– Я есть хочу, – сказал Сэнди.

– Так я принесу тебе еще еды.

– И просто оставь ее мне.

Тигла надулась:

– Ты что, не хочешь, чтобы я посидела и поговорила с тобой, пока ты будешь есть? Я тебя развяжу.

– Я справлюсь. – Сэнди напряг мышцы, чтобы казалось, что ремни держатся крепко. – Мне нужно подумать.

– Про этот дурацкий ковчег?

– Много про что.

– Ну… ладно. – Тигла вышла и вернулась с миской. – Ты точно не хочешь, чтобы я осталась?

Но Сэнди был неколебим:

– Совершенно уверен. Довольно, Тигла. Иди.

И она ушла, продолжая дуться.

Сэнди принюхался к еде. Фу! Она испортилась. Он отодвинул миску, выпутал руки из ремней, развязал ноги. Если Ной уже строит ковчег, нельзя терять время. Опасно это или нет, но, как только стемнеет, он покинет шатер и уйдет в пустыню, попытается выяснить, в каком месте оазиса его держали, и тогда уже отправится туда, куда окажется ближе, к шатру дедушки Ламеха или к шатру Ноя.

А потом он лег отдыхать и ждать наступления ночи.

– Они зашли слишком далеко, – сказал Ной, – схватив нашего Сеня.

Семейство собралось в шатре, прячась от солнца и жары.

– Но ведь ты же не отдашь им виноградники! – воскликнул Хам.

Ной покачал головой:

– Я сказал им, что не отдам. Но теперь… Я уже превратил один из виноградников, требующих пересадки, в склад материалов. Какая будет польза от виноградников, если они уйдут под воду?

– Мы помогаем тебе со всей этой ерундой, отец, потому что ты нас попросил, – сказал Хам. – Но не говори, будто ты веришь, что дождь будет настолько силен!

– Так мне было сказано.

Сим вернулся с охоты и теперь сидел на груде шкур. Села устроилась рядом с ним.

– Ты уверен, что это был голос Эля?

– Уверен.

– А не мог это быть голос какого-нибудь нефилима? – предположила Элишива.

– Я не спутаю голос Эля с голосом нефилима.

– Они очень ловко притворяются.

– Эль – это Эль. Если бы кто-то из нефилимов попытался говорить голосом Эля, Эль сказал бы мне об этом.

Матреда оторвалась от приготовления пищи:

– Когда начнутся эти дожди?

– Когда будет готов ковчег.

– А как же наши сестры, их мужья, их дети? – спросил Сим.

Ной вытер руки о бороду:

– Я должен сделать окно в ковчеге, и дверь у него в боку, и второй, и третий этаж. Эль велел мне взять в ковчег тварей всех видов и мою жену и сыновей с женами.

– А как же Иалит? – резко спросила Оливема.

Ной печально покачал головой.

– Но, отец, это же будет большая лодка! – запротестовал Сим. – Там ведь хватит места не только нам восьмерым!

– Твари, – повторил Ной, – всех видов, чтобы потом, когда потоп схлынет, и люди, и звери, и птицы вновь заселили землю.

– Я в это все не верю, – заявил Хам. – Но если такое случится, я уступлю свое место в ковчеге Иалит.

Оливема взглянула на него с удивлением и признательностью.

– Чушь какая, – сказала Ана. – Когда ты построишь этот ковчег, а ничего так и не случится, как ты будешь смотреть всем в глаза?

Ной пригладил бороду:

– Я повинуюсь Элю.

– А наши близнецы? – спросила Оливема. – Что будет с ними?

– И где Сень? – спросила Элишива.

– Иафет с Денем наверняка найдут его, – сказал Ной. Села подняла хобот и затрубила. – А если они не вернутся с Сенем к закату, я передумаю. Я отдам виноградники. Я посажу новые, когда потоп схлынет.

– Ты вправду веришь, что потоп будет! – удивленно проговорил Хам. – У нас даже по весне слишком мало дождей, чтобы с них был какой-то толк! Если бы не наши колодцы, никакого оазиса не было бы!

– Разве наш отец когда-либо оставался в дураках? – спросил Сим.

– Нет, – ответила Ана. – Но все когда-нибудь случается в первый раз.

Адмаэль – белый верблюд – прошел через весь оазис туда, где держали Сэнди. Это был самый дальний конец оазиса. От шатра Ноя досюда было столько же, сколько до шатра дедушки Ламеха, только в противоположную сторону. Адмаэль не стал входить в шатер. Он устроился в нескольких ярдах от него и стал ждать.

Аднакиэль-жираф общипывал молодые листочки, вытянув длинную золотистую шею. Высоко на дереве, дремля в дневное время, восседал Акатриэль-сова, втянув голову в плечи.

Они ждали.

Иафет с Деннисом шли за Хиггайоном. Мамонт рысил зигзагами между краем оазиса и пустыней, принюхивался, встряхивал головой так, что солнце, поднимающееся все выше, блестело на изогнутых бивнях, и снова нюхал. Туда и обратно. К оазису. В пустыню.

– Солнце уже высоко, – сказал Иафет. – Тебе нужно укрыться, День.

Деннис упрямо покачал головой. Его тело блестело от пота.

Иафет обеспокоенно посмотрел на него:

– Мы сейчас недалеко от шатра дедушки Ламеха. Возможно, мы найдем там Аднареля, и можно будет попросить его о помощи.

– Хорошо, – с облегчением выдохнул Деннис. Хиггайон уже спотыкался от усталости. Нигде не было видно ни следа Сэнди.

Хиггайон направился обратно к оазису. Теперь, когда у них появилась цель, он приободрился. Нисколько не уставший Иафет трусил следом. Он ни капли не запыхался. Деннис не мог нарадоваться тому, что у него такие длинные ноги, иначе он ни за что не угнался бы за своими спутниками.

Когда они подошли к роще дедушки Ламеха и увидели темный силуэт его шатра, Хиггайон затрубил и прибавил ходу, и Иафету пришлось перейти на бег. К тому моменту, как они добрались до шатра, жара усилилась, а тени их сделались темными и короткими. Хиггайон остановился и указал хоботом на что-то, наполовину скрытое песком и поблескивающее на солнце.