Макс Мах - Небесный капитан

«Так что, я принимаю его предложение?»

– Я принимаю кольцо, – сказала, вздохнув. – Но только в качестве декларации о намерениях! Сам договор обсудим позже. А пока скажи, Вадим, где ты его нашел? Оно же совсем чистое, нетронутое!

– Я нашел ларец. Представь себе, Лиза, серебряный ларец, который каким-то образом уцелел и пролежал все это время на земле закрытым. Еле открыл, ей-богу! А в нем вот такие вот кольца, браслеты, серьги разные…

– Ну, тогда мы с Машей выберем себе что-нибудь еще. Не возражаешь?

– Да берите хоть все! Но учти, ларец большой и тяжелый. Все равно все не унести!

– Так и не надо! Мы не жадные! Пара вещей на память, как думаешь?

– Думаю, заслужили!

Через два часа они снова отправились в путь. Поели, отдохнули и пошли. Перевалили через холм, миновали лес, прореженный давними вырубками, и, обнаружив еще один «дорожный знак» – на этот раз женщину с волосами, заплетенными во множество тонких косичек, – вышли к реке. Возможно, это была та же самая река, вдоль которой они шли в начале своего путешествия, но не исключено, что другая. Неширокая, но с сильным – энергичным – течением, она лежала в довольно глубоком русле, переправиться через которое оказалось совсем непросто. Когда-то – и, вероятно, все-таки не так давно – через реку был переброшен деревянный мост. Однако сейчас сохранились лишь несколько хаотично разбросанных по берегам реки бревен. Глубина здесь была не в пример больше, чем в том месте, где Лиза и компания форсировали реку в прошлый раз, да плюс к тому у реки были крутые берега, ни дать ни взять канал, а не природный поток. Тем не менее все-таки переправились, намучившись вдоволь, промокнув до нитки и устав, как собаки.

Идти дальше в таком состоянии было глупо. Дневной переход занял гораздо больше времени, чем они рассчитывали, и отнял гораздо больше сил, чем они могли себе позволить. В особенности это касалось Лизы. Железный или нет у нее организм, но пулевое ранение, сломанные ребра и серьезная потеря крови могли подкосить любого. Она, конечно, хорохорилась, стараясь не уронить собственного достоинства и не подвести товарищей по несчастью, но правда – суровая правда жизни – заключалась в том, что она с трудом переставляла ноги.

До стены кальдеры было уже вроде бы недалеко. Она со всеми ее прелестями – пещерами, террасами, вьющейся растительностью и водопадами, некоторые из которых срывались откуда-то из-за края условного неба – была уже хорошо видна невооруженным глазом. Оставалось пройти не более двух-трех километров, но это если идти по прямой. Рельеф местности здесь – у основания стены – был намного сложнее всего, с чем компаньоны встретились прежде. Местность резко поднималась к стене, представляя собой нечто вроде крутого горного склона, изрезанного расселинами и руслами рек и ручьев, поросшего диким первозданным лесом, прореженном языками каменных оползней. Пройти этот маршрут в том состоянии, в котором находились Лиза и ее товарищи по несчастью, было и само по себе задачей не из легких. Сделать это до темноты – а до нее, судя по часам, оставалось не более двух часов – нечего было и думать. Поэтому сразу после переправы путешественники стали искать подходящее место для бивака. Было совершенно очевидно, что ночевать на открытом месте – не лучшая идея, но и защищенного укрытия, как прошлой ночью, здесь, к сожалению, не нашлось. На счастье, довольно быстро наткнулись на лежащий недалеко от дороги огромный валун. Вот около него и разбили лагерь. Мечом, который Лиза так и не смогла выбросить – просто рука не поднялась, – и топором, вернее боевой секирой, с неплохо сохранившейся рукоятью из твердого черного дерева нарубили колючего кустарника и соорудили из него примитивный периметр. Выкопали яму под костер. Набрали валежника для костра и нарубили еловых лап, чтобы соорудить хоть сколько-нибудь удобные лежаки, и, наконец, расположились на отдых. Развели костер, поставили на огонь флягу с водой, стали поджаривать на деревянных шампурах оставшиеся с обеда куски мяса.

Между тем стемнело. Ночь наступала в этом странном месте практически мгновенно, и немудрено. Свет попадает в колодец только тогда, когда солнце находится в зените или, во всяком случае, стоит высоко. Но чем больше угол, под которым освещают кальдеру его лучи, и чем глубже кратер, тем меньше попадает сюда, на дно колодца, солнечного света. А ведь у них над головами еще и линза из водяной взвеси, заменяющая небо. Поэтому и ночь здесь такая темная и длинная. Безлунная и беззвездная ночь, длиной едва ли не в половину суток.

Лиза взяла один из шампуров, подула на исходящее паром и дымком мясо, осторожно откусила. Конечно, шампуры из ольхи, не говоря уже о яблоне или вишне, были бы куда лучше, но в этой географической зоне пришлось довольствоваться дубом. Впрочем, получилось совсем неплохо. Или это голод распоряжался сейчас ее вкусовыми рецепторами? Могло случиться и так. Но Лизе было не до рефлексии: она ела. Остальные не отставали. Мария предложила было откупорить виски, чтобы усугубить. Но Рощин возразил, сказав, что еще неизвестно, сколько им здесь бедовать, а виски, как ни крути, их единственный надежный антисептик. И он был прав, поэтому никто и не возражал.

Ели молча. Зато хор «живой природы» звучал все громче.

«Крещендо, по нарастающей, кажется так».

Кричали представители фауны, рычали и завывали громко и на все лады. Казалось бы, куда громче? Но каждый раз выяснялось, что можно и громче. А потом… Это было похоже на дурной сон, когда все знаешь наперед, но страх сковывает движения и мысли, отнимает волю, энергию, практически все, что делает тебя человеком и бойцом. Лиза почувствовала присутствие опасности. Не увидела, но предугадала. Почувствовала смерть, падающую на их костер по-орлиному. С темных небес. Из кромешного мрака к свету костра. Подумала отстраненно, как бывает только во сне, «разве он не боится огня?», и поняла, что сейчас умрет. Мысль о смерти, однако, ее и спасла. Ее душа не приняла самой идеи пассивного ожидания. Предопределенность? Да никогда! Жертвенность? Возможно, но в данном случае ее смерть никого не спасет и никому не поможет. Гибель грозила не только Лизе. Она угрожала Рощину и Марии, и вот это уже было серьезно. На такой расклад Лиза не подписывалась! Мысль эта породила мгновенную волну испепеляющего гнева, взорвавшего апатию, как пиропатрон взрывает запорный механизм фонаря-обтекателя.

Рука с револьвером – и когда, спрашивается, она успела его достать – взметнулась вверх сама собой. И стреляла Лиза, ведомая интуицией, а не разумом. И хорошо, что так. Четыре револьверных выстрела – сущая ерунда для любого животного крупнее волка. Этим даже медведя не убьёшь, только разъяришь. Но дракон даже не пикнул. Молча продолжил падение, лишь немного изменив направление. Им хватило и этого чуть-чуть. Дракон промазал, но упал буквально в нескольких шагах от костра.