Николай Шелонский - В мире будущего

И это Существо, с бытием бесконечным, есть первая причина всякого бытия. Это Существо безгранично, единственно и несосущественно с другим. Оно не имеет товарища в своем бытии.

И вот, Аменопис, человек имеет два существования - души и тела. Душа переживает тело, рано или поздно разрушающееся. Но что же такое душа.?.. И она есть существо, простое, однородное и бесплотное, она есть неразрушимый дух Божества. Тело есть связь частиц тленных, разнородных и вещественных; оно живо и действует, пока только частицы его остаются соединенными вместе. По существу своему душа не врождена телу, как независимо от нее и тело. Душа присутствует в теле подобно тому, как блеск солнца - дивный и невещественный - падает на поверхность какого-либо предмета…

И вот - слушай, Аменопис!.. Душа бессмертна!.. Души вызваны к бытию гораздо раньше тел… До своего воплощения, в ожидании тел, они жили в мире духовном в жилище единственно истинных и не умирающих существ. Пока души обитали в этом жилище, для них ясна и познаваема была причина их бытия, в соединении же с телом они теряют познание первой причины всякого бытия и лишь хранят о ней смутную память, вечно стремясь вновь ее познать и постигнуть во время своего воплощенного состояния. И вот, если души, пребывая в телесной оболочке, не забывают первого своего существования и стремятся к познанию первой причины бытия - они возвращаются в свою прежнюю обитель. В противном случае - несчастие их удел! Вечно обрекаются они вращаться в грубом вещественном мире и бесконечно испытывать все превратности и страдания жизни…

Что же, Аменопис, не правы мы, жрецы Ра, утверждая, что душа, забывшая свое происхождение, вновь воплощается в другом, телесном бытии?.. Не все ли равно, какое это будет тело?..

О сын мой!.. Душа человека в тесном родстве с Виновником своего бытия! Мы должны помнить об этом; мысль о первой при-чине должна быть жива в нас, и познание ее должно нас привлекать. Тогда душа наша будет в состоянии совершенства, она останется невредима, и для нее нечувствительны будут все земные обольщения…

Еще скажу тебе: кроме невещественной, божественной души, есть в человеке таинственная сила, действующая в нем, покасуществует его тело. Это - сила жизни, дающая способность бытия вещественного. Она общая человеку и бессловесным тварям, над которыми возвышает человека только его бессмертный дух, сообщаемый ему Божеством, и которого нет у других существ!..

Велика и разнообразна эта сила в своих проявлениях. Она скрыта от людей, хотя действие ее - есть их жизнь. И вот, мы, посвященные жрецы, втайне, день за днем, год за годом, в тишине и безмолвии стремимся постигнуть ее сущность… Ты, сын мой, ты сумел передать мне и сохранить драгоценность, передать мне наследие, благодаря которому сущность жизненной силы, может быть, перестанет быть для нас неразрешимой загадкой!.. И ты хочешь отказаться от счастия быть посвященным среди непосвященных!..

Во все время своей речи Ненху-Ра постепенно одушевлялся. Несмотря на темноту ночи, взор его горел огнем; дрожащий, старческий голос окреп, и его страстное одушевление передалось мне… А его слова?.. О, как мудры, как согласны казались они мне с теми, что я тогда принимал за истину!..

Мне, Аменопису-египтянину, действительно казалось, что великий жизнедавец Ра, окруженный солнечным сиянием, вешает мне Свои веления чрез Своего избранника… Я чувствовал, как часть моего существа, называемая душой, отделяется от тела и, вспоминая о своем первом существовании, вновь стремится в блаженное, невещественное жилище, откуда была исторгнута для земного воплощения…

А Ненху-Ра как бы забыл обо мне: взоры его были устремлены к звездному небу, руки воздеты кверху, и весь он ушел в молитвенное созерцание.

Я готов был уже воскликнуть ему:

- Отец мой, я готов следовать за тобой, ибо ты ведешь к истине!..

Но эти слова замерли в моих устах, и внезапно, огненными буквами начертанная, предстала предо мною заповедь, данная избранному народу.

- Нет, Ненху-Ра, - вскричал я, - сказал Господь Бог Израиля: «Аз есмь Господь Бог твой - да не будут тебе бози инии, разве Мене!..»

- Аз есмь Господь Бог твой - да не будут тебе бози инии, разве Мене!.. - повторил за мной Ненху-Ра. - Что же, сын мой, разве говорил я тебе что-либо иное?.. Иди с миром и вдумайся в мои слова!.. На третьи сутки приходи сюда же - я покажу тебе нечто, что направит на иной путь твои мысли… Иди с миром!..

Каким смущением была объята душа Аменописа по возвращении от Ненху-Ра!.. Я шел туда, надеясь положить конец моим терзаниям, и возвратился, еще более обуреваемый сомнениями… Великий жрец служил Единому Богу\ Мог ли я допустить ранее подобную мысль!.. В чем же будет состоять мой грех, если я по-прежнему буду поклоняться Тому, Кто заповедал моему народу поклоняться Ему Единому?..

Да, но Он вместе с тем дал закон. Этот закон должен быть соблюден, ибо презренны и ненавидимы от Бога преступающие закон! Но ведь и соблюдение закона возможно, если я сделаюсь учеником Ненху-Ра… Обряд?.. Но не прав ли Ненху-Ра, говоря, что обряд - для народа, что он лишь выражает внутренний закон?..

А дивная, таинственная наука жрецов! А чудный жребий жизни и смерти, предсказанный ею мне, Аменопису… И вот, вспомнил я, как говорил Ненху-Ра о духах, свободных от тела, возвращающихся в родную обитель, незримую и неведомую, или же витающих в надземной сфере…

Ее дух мог быть близок ко мне… Способна ли загадочная наука Ненху-Ра вызвать этот дух пред моими очами, убедить меня в его существовании?..

О, если так, то тогда она истинна! Тогда велика наука жрецов!.. Следуя ей, я буду приближаться к истине! Я постигну скрытое от всех, и пред моим прозревшим сознанием восстанет ее образ, с которым по воле дивной судьбы сочеталась моя душа…

И чем больше я, Аменопис, мечтал о неведомом и несбыточном для людей счастии общения отшедшей из телесного образа душой - тем с большей жаждой охватывало меня желание приобрести власть знания и помощью ее подчинить себе, вызвать к земному проявлению скитавшихся в надземной сфере духов…

Закон и Давший его, заветы патриархов, судьба избранного народа - все стало казаться мне далеким и чуждым. Новый мир развертывался передо мной, и в его чудном просторе, в его непознаваемом на земле бытии мне чудилось необъятно-великое и необъятно-грозное в своей неизвестности…

Вот он - символический язык жреческой науки!.. Я уже начинал читать его…

Мои мысли давили меня, теснясь одна за другою, вызывая за собой новые мысли… Нескончаемая вереница образов, сравнений и новых образов горячила мое воображение…

Я не заметил, как, миновав бесчисленные здания храма, я вышел к первым пирамидам, принадлежавшим общественному кладбищу Мемфиса.