Николай Шелонский - В мире будущего

Клерк самым подробным образом изложил ту задачу, исполнить которую предстояло его собеседнику.

Мистер Шрадер ответил не сразу.

- Поручение, которое вы даете мне, - сказал он, - исполнимо. Я не стану скрывать, сэр, что я мечтал ранее принять участие в экспедиции - с научной целью, сэр. Но теперь вы мне ставите другую. Здесь уже является большая опасность для меня. Я бы желал знать, стоит ли рисковать?

- Вы получите, - спокойно произнес клерк, - в случае успеха миллион долларов золотом.

С минуту Шрадер казался ошеломленным. Затем он порывисто протянул руку клерку и воскликнул:

- Это я понимаю! Игра стоит свеч! Я согласен, сэр. Но какое вы дадите мне обеспечение?

Старый клерк задумался. Этот вопрос не пришел в голову ни ему, ни мистеру Смиту. Действительно, если бы господин Шрадер и поверил слову Смита или Зоненберга, то ни в каком случае нельзя было ожидать того же по отношению к нему самому. С другой стороны, он не мог открыть имен лиц, по поручению которых действовал. Не оставалось ничего другого, как отважиться на решительный шаг. И он отважился.

- Сэр, - сказал он, - в тот самый день, когда вы будете приняты участником экспедиции, вам будет вручена половина обещанной суммы; в остальном вы должны поверить.

Шрадер задумался.

- Кому я должен верить, сэр? - спросил он. - Ваше имя мне неизвестно, я не знал вас до настоящей минуты…

- Но я знал вас, сэр, - перебил его клерк. - Настолько хорошо, сэр, что мне известна даже одна ваша маленькая слабость…

- Какая?

- Ваша любовь к воспроизведению всех оригинальных вещей, которые вы видите. Так, например, вам весьма нравился рисунок билетов английского банка и… И вы весьма удачно воспроизвели его.

Прежде чем пораженный неожиданностью Шрадер успел возразить, клерк подал ему новенький пятифунтовый билет.

- Ваша работа, сэр, - заметил он утвердительно, - и в этом у нас есть вернейшие доказательства.

Господин Шрадер быстро схватил из рук клерка банковый билет и, мельком взглянув на него, смял и спрятал в карман.

Он не казался смущенным. Слова клерка вызвали только краску на его бледных щеках и зажгли недобрый огонек в красивых глазах.

- Вы хорошо осведомлены, сэр, - отвечал он, - но вы мало меня знаете. Кажется, вы думаете угрожать мне?

- Нисколько. Я только хотел доказать вам, что мы нуждаемся в вас, охраняем вас и что мы вам доверяем…

- Потому что держите меня в руках?

Клерк промолчал.

- Будь по-вашему. Я согласен на ваши условия. Но, сэр, мне теперь же нужны деньги на предварительные расходы…

Ричард Пинскар вынул бумажник, отсчитал пачку билетов и подал их господину Шрадеру.

- Тысяча фунтов, сэр!..

Через десять дней прибывший в сопровождении клерка в Москву господин Шрадер вступил, в качестве ученого химика, в число членов экспедиции. Почти одновременно были приняты в число рабочих два англичанина электротехника, представившие лучшие рекомендации.

Тщетные розыски. - Исследование материка Северного полюса. - Наступление весны. - Деятельность колонистов. - Новые постройки. - Неожиданный визит. - Смелая экспедиция. - Вторичное путешествие к вулкану. - Кто прав? - На глубине десяти верст. - Неодолимое препятствие. - Поразительная находка. - Вперед!

Самое строгое и тщательное расследование, произведенное по поводу очевидного покушения на жизнь Пояркова и умышленной порчи элементов, от исправности которых зависел всецело благополучный исход экспедиции, не привело ни к чему. Во время экскурсии к вулкану не было замечено, чтобы кто-либо отлучался с корабля. Электротехники, которым поручен был надзор за машинами и проводами, не имели права входить в совершенно отдельное и постоянно запертое помещение, где стояли батареи. Помещение осталось запертым, все было цело, тем не менее элементы оказались испорченными: азотная кислота растворила платину.

К счастью, на корабле находился значительный запас этого металла. Через сутки усиленной работы Пояркову удалось снова снарядить элементы. Тем не менее повторение подобного случая могло повести к безвыходному положению.

Однако, несмотря на все убеждения, Поярков отказался категорически открыть кому-либо свой секрет. Он заявил, что скорее сам уничтожит все, чем позволит другому проникнуть в свою тайну. Повторения подобного случая он не считал возможным, решив принять свои особенные меры к предупреждению.

Уже три недели были употреблены учеными на исследования. Не было сомнения, что материк Северного полюса находился в умеренном климате, что с очевидностью доказывала его флора и фауна.

Помимо лесов, покрывавших его, и двух значительных рек, впадавших в открытое море, каждый день были открываемы новые виды животного царства, присущие только умеренному климату.

Весна с каждым днем давала себя чувствовать. Под влиянием лучей солнца, уже не сходившего с горизонта, природа оживлялась с поразительной быстротой. Белоснежное покрывало мало-помалу исчезало; потоки растаявшего снега с шумом и громом стремились по ущельям, везде слышалось журчание падающей воды. Близ обсерватории, избранной временным пунктом пребывания, образовалось небольшое озеро; из него пробивался ручеек, унося с собою с прибрежья лед и скатываясь к морю по хрящеватому грунту. Лед вокруг озерка и вдоль ручья растаял; в первых числах мая берега уже освободились от зимнего покрова. По стволам деревьев уже поднялся сок, хотя снег еще окружал их корни; мхи, породы дикого мака, толстолистые бадани, ложечные травы и другие привыкшие к этому климату растения уже начали пускать ростки.

Крики птиц, возвращавшихся сюда на лето, оглашали воздух. Утесы были усеяны пингвинами, или морскими попугаями, стаи гаг проносились над речными бухтами, видимо не решаясь, который из разбросанных в них островов выбрать себе для летнего пребывания. Красивые береговые ласточки порхали, покрикивали и играли над морем. Чайки и коршуны с торжественным достоинством носились в воздухе; часто раздавался крик длин-нохвостых уток. Кулики окружали постепенно увеличивавшиеся пресноводные пруды; воробьи, перепархивая с утеса на утес, чирикали без умолка. Показались вереницы уток, направлявшихся к северу; глухой рев моржей слышался с плавучих льдин, несшихся к югу.

Для русских это наступление весны имело особую прелесть, временами заставляя их совершенно забывать, что они находятся вдали от родины, - до такой степени все напоминало им родную природу.

Более всех восторгался Яблонский.

- Помилуйте, - говорил он, всей грудью вдыхая живительный весенний воздух, - да ведь это такая благодать, какой и у себя дома не увидишь! Чего тут думать об отоплении Северного полюса! Будем только думать о том, как бы осветить завоеванную нами землю в течение полугодовой ночи!..