Пол Андерсон - Пятнадцать рассказов

Когда ее вели в госпиталь, она закричала. Пришлось сделать укол.

Он не понимал, что собирается противостоять такой чудовищной силе, что даже пространство и время деформируется под ее воздействием.

Скорость катастрофически увеличивалась — но только в его собственном восприятии; с «Ворона» за его падением наблюдали несколько дней. Свойства материи менялись. Ему никак не удавалось испустить достаточно сильный импульс, чтобы спастись.

Радиация. Частицы рождались, гибли и рождались заново, дождем и ветром проносясь сквозь его тело, и оно разрушалось, отшелушивалось слой за слоем. Ядро сверхновой вырастало перед ним слепяще-белым безумием. И оно сжималось, сжималось по мере его приближения, становясь все компактнее, все ярче, пока само понятие «яркость» не потеряло всякий смысл. А потом за него принялись силы гравитации.

«Элоиза! — пронзительно выкрикнул он в агонии. — О, Элоиза, помоги мне!»

Звезда поглощала его. Тело сделалось невероятно тонким, и невероятно длинным — и навсегда исчезло для глаз наблюдателей.

Когда корабль покинул окрестность сверхновой, капитан Сцили решил проведать Элоизу в госпитале. Фактически она была уже здорова.

— Знаете, я скажу, он был настоящим мужчиной, — пробормотал капитан. — Мы с ним совершенно разного происхождения, а он умер, спасая нас.

Она внимательно посмотрела на него, в глазах ее застыло гораздо больше льда, чем обычно.

Он едва разобрал ее ответ:

— Он — мужчина. Значит, он тоже обладает бессмертной душой.

— Ну… хм… если вы верите в такие вещи, то полагаю, да.

Она покачала головой:

— Иначе почему же он никак не успокоится?..

Капитан оглянулся на врача, но обнаружил, что они одни в тесном помещении с металлическими стенами.

— Что вы имеете в виду? — Он заставил себя погладить ее по руке. — Я знаю, он был вам верным другом. И все же сейчас он мертв. Скончался. Быстро, ярко, я не могу представить себе лучшую смерть.

— Для него… да, я согласна… Но… — Она была не в силах продолжать. Внезапно глаза ее закрылись. — Перестань! Ну пожалуйста!

Сцили пробормотал что-то успокаивающее и выскочил из помещения. В коридоре он наткнулся на Мазундара.

— Ну как она? — спросил физик.

Капитан нахмурился:

— Плохо. Боюсь, как бы она окончательно не свихнулась прежде, чем мы доберемся до ближайшего психиатра.

— Что, так скверно?

— Она считает, что может воспринимать его.

Мазундар с силой ударил кулаком по ладони:

— Этого я и боялся.

Капитан настороженно ждал.

— Она может, — сказал физик. — Конечно же, может.

— Невероятно! Он же мертв!

— Не забывайте о замедлении времени, — напомнил Мазундар. — Для нас — да, он исчез из поля зрения и погиб быстро. А по времени сверхновой? Оно же отлично от нашего. Для нас заключительная стадия звездного коллапса протекает бесконечное число лет. А для телепатии нет ограничений в пространстве. — Физик резко повернулся и зашагал прочь от госпиталя. — Он останется с ней навсегда.

Он шагал по улицам Нью-Йорка, пытаясь вести себя так, словно был землянином.

«Я погиб, если они узнают, кто я на самом деле», — думал Морган Чейн.

Он был похож на землянина — не очень высокий, широкоплечий, черноволосый, с темным, грубоватым лицом. И он мог довольно сносно говорить на здешнем языке. Все это было неудивительно, так как его покойные родители были жителями этого мира, этой планеты Земля, которую он никогда не видел до своего прибытия сюда несколько дней назад.

«Перестань даже думать о том, что ты Звездный Волк!»

Об этом никто не знал, кроме Дайльюлло. А тот никому и не собирался говорить, по крайней мере, до тех пор, пока они остаются партнерами. Это в сущности позволяло Дайльюлло властвовать над жизнью и смертью Чейна, поскольку смертный приговор захваченным в плен Звездным Волкам выносился быстро и без колебаний почти в каждом мире галактики.

Чейн улыбнулся и сказал про себя: «Черт с ним!» Опасность всегда живет, и если ты избегаешь ее, то всего лишь существуешь. Во всяком случае здесь, где он выглядел, как все остальные, риск попасть под подозрение был невелик. В толпе его никто даже и не заметит.

Однако его замечали. Люди обращали на него внимание при встрече и потом провожали взглядом. В его шагах была пружинистость, которую он не мог полностью скрыть. Он родился и вырос на Варне, там, где живут ненавистные Звездные Волки, а это крупная, тяжелая планета. Он мог адаптировать свои мышцы к условиям меньшей гравитации на планетах меньшего размера вроде Земли, но не мог полностью скрыть свою латентную силу и скорость. Его темное лицо выделялось чем-то особым, едва уловимой нечеловеческой безжалостностью.

Мужчины взирали на него с тем же выражением, с каким глядели на нелюдей, которых порой можно встретить в этой части звездопорта. Женщины при взгляде на него испытывали и испуг, и интерес. От косых взглядов Чейну начинало становиться немного не по себе. Не потому, что боялся кого-то из этих людей, нет, варновец мог любого из них переломить пополам, а потому, что не хотел ни во что ввязываться.

— У тебя талант находить неприятности, — сказал ему как-то Дайльюлло. — Если ты попадешь здесь в какую-нибудь перепалку, ты кончен как наемник.

Чейн только пожимал плечами. Однако ему на самом деле не хотелось уходить из наемников. После варновцев это были вторые по стойкости люди в космосе, практичные люди, в основном земляне, которые выходили в Галактику и делали там за деньги грязную, опасную работу. Конечно, они не были такими стойкими, как Звездные Волки, но те отвергли Чейна, и для него куда лучше быть наемником, нежели кем-то другим.

Чейн оставил шумную улицу и зашел в таверну. Здесь оказалось тоже многолюдно, но большинство посетителей были мужчины из звездопорта со своими девицами, и всем им, находившимся навеселе, было явно не до Чейна. Он заказал виски и тут же выпил, отметив про себя, что было оно неважное, как бы ни расхваливал Дайльюлло. Потом заказал еще порцию. Вокруг стоял неумолчный шум, но Чейн перестал его воспринимать, предавшись размышлениям о прошлом.

Он вспомнил Варну, которая всегда была ему домом — огромную, суровую, негостеприимную, слишком большую по размерам планету, не дающую своим детям ничего, кроме необыкновенной силы и скорости, вливаемых в их тела чудовищной гравитацией. Получил это даже и Чейн, сумевший выжить после рождения там. Варна походила на строгую мать, которая говорила своим сыновьям: «Я дала вам силу, и это все, что мне надлежит дать, все остальное, нужное вам, идите и добывайте сами».