Джон Карр - Арахна [Рассказы о пауках. Том I]

Его волнение заразило доктора и Миру. Все подбежали к двери. Выход закрывала огромная паутина, и даже общими усилиями они не смогли разорвать толстые нити.

— Окно! — воскликнул Вебстер.

Он открыл окно, распахнул решетчатую раму, проделал излучателем проход в паутине и выбрался наружу. Доктор и Мира последовали за ним. Они остановились и бросили взгляд на лужайку. Десятки воинов лежали на траве. Пауки были заняты чудовищным пиршеством. Издали детали было не разглядеть, но все же было видно, что арахниды оплетали некоторые тела паутиной и поднимали эти коконы на деревья, где собирались неторопливо закусить жертвами.

Доктор, Мира и Вебстер поспешили к катеру. На краю лужайки они остановились. Мира наблюдала за пауками, а Вебстер с доктором начали пережигать паутину на тропе. Доктор задыхался от быстрого бега, и Вебстер встревоженно взглянул на него.

Сперва они двигались медленно, однако подальше от дома паутина стала не такой густой и они сумели наверстать время. Внезапно Мира в тревоге вскрикнула.

— Что случилось, Мира? — спросил Вебстер.

— Нас преследуют пауки!

Вебстер обернулся и проследил ее взгляд. По очищенной от паутины тропинке бежали огромные пауки. Их было около дюжины.

— Режьте паутину, доктор! — крикнул Вебстер. — Через минуту пауки нас настигнут!

Доктор Коллинс подбежал к ним и посмотрел на приближающихся пауков. Он повернулся и протянул Мире свой излучатель.

— Осталось лишь несколько сетей, Мира, — сказал он. — Разберись с ними, а мы с Вебстером задержим этих тварей.

Мира схватила излучатель и кинулась к паутине. Пауки были всего в нескольких ярдах и быстро приближались.

Доктор Коллинс повернулся к Вебстеру.

— Путь свободен, Вебстер, — сказал он, — или будет свободен через несколько секунд. Спасайтесь и спасите Миру. Я их остановлю.

— Мы оба их остановим, доктор, — мрачно сказал Вебстер. — Если сможем.

— Бегите, глупец! — прерывистым голосом воскликнул доктор. — Я навлек на нас эту беду и я остановлю пауков. Послушайте, я уже мертв. Разве за последние два месяца вы не заметили, что я приговорен? Мне осталось жить в лучшем случае несколько недель. Попытка бежать к лодке меня убьет. Мое сердце ни к черту не годится. Бегите, Билл! Вы должны спасти Миру!

Вебстер медлил. Доктор Вебстер с криком бросился на ближайшего паука. Позади Вебстер услышал шаги Миры.

— Папа! — пронзительно закричала она. — Ах, Билл, спаси его!

Вебстер кинулся к доктору.

Но было поздно — он был еще в двадцати футах, когда доктор встретился с головным пауком. Ученый обхватил арахнида. На миг показалось, что он начал одолевать паука, но в самый миг победы доктор покачнулся и упал с побагровевшим лицом. Другой монстр прыгнул и приземлился на спину доктора. Вебстер увидел, как в шею несчастного ученого вонзились покрытые слюной клыки. Он повернулся и побежал к Мире.

— А папа… — запинаясь, проговорила Мира.

— Он мертв, — мягко сказал Вебстер. — Мы должны торопиться, иначе его жертва будет напрасна.

Последняя паутина разошлась под лучом Миры. Путь к сараю был открыт. Они бросились туда со всех ног. Пауки не отставали. Вебстер отпер дверь и вбежал в сарай вместе с Мирой, когда пауки были от них не далее как в двенадцати футах. Он захлопнул дверь и занялся мотором.

Через минуту мотор взревел и Вебстер приготовился открыть дверь, ведущую к воде.

— Садись за руль, Мира, — сказал он. — Включи мотор на полную мощность и, когда я открою дверь, жми на газ изо всех сил. Я заскочу, когда катер будет рядом. Осторожнее, пауки начеку.

Мира села за руль маленького катера. Вебстер открыл дверь и она нажала на газ. Винт секунду взбивал воду. Затем катер ринулся вперед и вырвался из двери. В последний миг Вебстер успел вскочить на борт. Но он и Мира оказались не единственными пассажирами: когда катер начал отдаляться от берега, один из громадных пауков взвился в воздух и тяжело упал на корму. Вебстер поднял дробовик и выстрелил из обоих стволов. Двойной заряд дроби снес верхушку головы паука, но арахнид продолжал приближаться, зловеще посверкивая единственным уцелевшим глазом.

Вебстер прыгнул на него с багром в руках. Выстрел повредил челюсти паука, и Вебстер осыпал ударами мерзкое тело, пока паук не затих, конвульсивно подергиваясь. С гримасой отвращения Вебстер подцепил багром тушу паука и, напрягшись, перевалил ее через борт.

— Это последний, слава Богу! — воскликнул он.

Затем Вебстер прошел на нос и взялся за руль. Мира отпустила руль — и вдруг покачнулась и осела на палубу.

— Ты ранена? — с беспокойством спросил он.

— Нет… — прошептала она дрожащими губами. — Я… я… я просто устала.

Ее голова опустилась. Вебстер бросил руль и подхватил девушку на руки. Она расслабилась и прильнула к нему. Он чувствовал в объятиях ее стройное тело. Все преграды, все стены, которые он воздвиг внутри себя, словно рухнули. Вебстер прижал ее к себе и нашел губами ее губы. Спустя миг он оторвался от ее губ и поднял голову. Его щеки горели — он не хотел воспользоваться ее беспомощностью.

— Билл, — нежно прозвучал ее голос, — ты любишь меня?

Вместо ответа он вновь прижал девушку к себе и стал целовать ее снова и снова. Ее руки обвились вокруг его шеи, губы ответили на поцелуй. Катер, никем не управляемый, мчался на полной скорости по голубым водам Тихого океана.

Леопольдо Метликовиц. Рекламный плакат оперетты «Голубой паук» (ок. 1916).

Человек с седыми волосами сказал, что фамилия его Смит, и потерял сознание. Влив ему в рот несколько глотков туземного напитка, я привел его в чувство и он проспал до следующего утра в моем шалаше из пальмовых листьев.

Проснувшись, он так порывисто вскочил на ноги, что я невольно вздрогнул. Смит боязливо оглянулся кругом, потом рассказал мне, что с ним случилось.

Я всегда неизменно вежлив с чужеземцами, а потому сделал вид, что очень заинтересован его словами; к тому же уже целых три месяца не видал ни одного белого человека.

Случайно взглянув в мое зеркальце, Смит так пронзительно вскрикнул, что я снова вздрогнул и готов был крепко выругаться, но он пояснил, что три дня тому назад ему исполнилось двадцать семь лет.

Тут я и в самом деле заинтересовался, — ведь передо мной стоял старый на вид человек, — и взял в руки свою книжку для стенографических записей.