Борис Акунин - Фантастика

Он подошел к окну, потрогал трещины, дырку.

– Смотри. Стекло двойное, оба отверстия расположены на одном уровне. Это значит, что стрельнули не снизу, а из точки, которая находится где-то напротив. То есть вон в той пятиэтажке, больше негде. И расстояние тут метров тридцать, максимум тридцать пять. Не промажешь. Согласен, Голиаф Гераклович?

– Меня Сергей зовут.

– Очень приятно. Только обойдемся без рукопожатий, ладно?

– Так вон мои окна, – сказал Дронов. – Неужто из них шмальнули?

Роберт сначала не понял, потом прислушался – ах, вот оно что, басмановский мафиозо установил в соседнем доме пункт наблюдения. То-то вломился так невовремя.

– Нет, не мои, – сообщил Сергей, глядя в дырку. – Траектория не та. Соседняя квартира, точно. Ну-ка, умник, двигай за мной!

Роберт кинулся догонять, натягивая рубашку.

– Вот эта, – остановился Дронов перед ничем не примечательной дверью в соседнем доме. – Моя в третьем подъезде, через стенку. – Он вынул иголку, но даже не донес до пальца – воткнул обратно в лацкан. – Дик. Нвсчай.

– А?

– Отойди-ка. На всякий случай, – очень быстро произнес Сергей. – Счс яйм строю.

Его движения стали мелкими, сливающимися одно с другим, как мах стрекозьих крылышек.

Трррах! Нога с бешеной силой двинула по дерматину. Дверь треснула пополам.

ТРРРАХ! Обе половинки с хрустом вдавились внутрь.

Роберт еще не успел закрыть разинутый рот, а Дронов уже исчез внутри.

Это была однокомнатная квартирка, такая же, как у Анны. Совсем пустая. Только у окна стояла металлическая коробка, похожая на допотопный кинопроектор, по которому родители когда-то крутили фильмы собственного производства про турпоходы и беззвучное пение у костра.

– Аппаратурка-то получше, чем у меня, – тоном знатока сообщил Дронов. – Такой тепловизор штук на 20 зеленых тянет, да еще поди-ка через границу провези.

– Гляди, а это что? – показал Дарновский на маленькую черную коробочку, прикрепленную прямо к обоям. От нее вниз свисали два шнура, один с наушником, второй с маленьким окуляром.

Роберт заглянул в стеклышко и увидел комнату, такую же, как эта, но с мебелью. Обзор был отличный, только какой-то выпуклый, как отражение в капельке воды.

– Дай-ка, – отодвинул его плечом Сергей. Тоже заглянул, присвистнул. – Это ж моя хата. Секли за мной. Круто. Световолоконный, с широкоугольным объективом. И прослушка на пьезодатчиках. У меня пацаны знакомые в Седьмом управлении, по наружке служат. У них и то такой техники нет.

– Это к вопросу о нечистой силе, – заметил Дарновский, но не ехидно – встревоженно.

Серьезные люди тут работали. Очень серьезные.

– Чего делать будем, интеллект? В засаде сядем? Зря я тогда дверь поломал.

– Не вернутся они. Не идиоты.

– А как же мы будем Марию искать? Пока дрочимся тут, они ее, может, убивают. Или…

Дронов не договорил, но Роберт услышал и так.

– Насчет «или» успокойся. Это не сексуальные маньяки. Тут что-то особое. Они не случайно оставили нас живыми и на свободе, только пистолет забрали. Им от нас что-то нужно…

Он прикусил язык. Стоп. Если те вели такую плотную слежку раньше, то наверняка следят и теперь. Может, в эту самую секунду. Нетрудно ведь было предположить, что пункт наблюдения будет вычислен по траектории газового патрона.

Эврика! Вот за этот хвост мы их и уцепим. Жалко, с Дроновым нельзя пообщаться мысленно, как с Анной. Не объяснишь.

– Марш за мной! – сказал Роберт. – Поедем в одно место.

– Куда?

– Увидишь.

– Далеко?

– Да уж неблизко.

– Если неблизко, тогда лучше на моем «широком».

– Нет, поедем на «гольфе».

В подъезде Дарновский остановился, еле слышно шепнул на ухо:

– Я рулю, ты глядишь в оба. В заднее зеркало. Как заметишь хвост – уводим в тихое место и за жабры. Понял?

Дронов сообразил насчет возможной прослушки, молча показал большой палец.

– Я только из «широкого» куртец прихвачу.

И подмигнул, словно замыслил некий сюрприз. Но с Робертом сюрпризы не проходили. «Стас камерку оставил, в багажнике, самое оно», подслушал Дарновский и одобрительно кивнул.

Компактную профессиональную видеокамеру-автомат Дронов установил под задним подголовником, сверху прикрыл курткой.

И поехали. В центр, оттуда в Бескудники, потом в Ясенево. Часов шесть откатали. Роберт нарочно выбирал улицы потише, несколько раз нарушал правила, срывался на красный свет, но никакой слежки не заметил. Дронов тоже, хотя буквально прилип глазами к зеркалу.

«Кассета кончается. Надо покрутить где-нибудь», написал Сергей на бумажке.

Есть такое место, кивком ответил Роберт. Приписал: «Ленинский, покажу».

– А машину ты хорошо водишь? – спросил он, подмигнув.

Чемпион понял.

– Да получше тебя.

Поменялись местами. Привычным жестом Дронов на секунду достал иголку, спрятал обратно, и рука на рычаге скоростей задвигалась, как у колотящего по барабанам рок-ударника.

Интеллигентный «гольф», не привыкший к такому обращению, жалобно заскрипел, завизжал, но, взнузданный крепкой рукой, выпрыгнул из потока, вмиг разлетелся до небывалой для себя скорости в полторы сотни и, лавируя между машинами, рванул в сторону Ленинского проспекта. Угнаться за этим метеором можно было разве что на истребителе.

Направление Роберт показывал жестами. Когда справа показалось здание НИИКСа. просто ткнул пальцем: туда.

Присутствие уже закончилось, в зальчике, предназначенном для выступлений с использованием слайдов и видеоматериалов, было пусто.

Роберт принес банку растворимого кофе, вскипятил воды и засели просматривать кассету. Есть ни тому, ни другому не хотелось. Совсем.

В четыре глаза, да со стоп-кадрами получилось эффективнее, чем вживую.

Первый автомобиль, который возник в кадре повторно (сначала на Волгоградке, потом на Дмитровке), заметил Дронов. Белая «копейка». Увеличение дало и регистрационный номер: М 3400 МО. В кабине двое мужчин.

Потом обнаружился второй – синяя «волга», тоже водитель и пассажир.

Третий.

Четвертый.

Пятый.

Шестой.

Седьмой.

Восьмой.

Неудивительно, что, находясь в «гольфе», Роберт с Сергеем никакой слежки не заметили. Вели их исключительно грамотно, с частой подменой и, разумеется, с радиосвязью. Двигались и впереди, и сзади, и по параллельным улицам.

– Не по-детски пасли, – резюмировал чемпион. – Теперь чего?

– Дадим себя найти. Едем ко мне, на Вернадского. Наверняка они там ждут. Отдохнем малость. И надо подкрепиться, а то скиснем. Поехали-поехали, там пусто. Жена в отъезде.

– Знаю, рейс «Москва-Хельсинки», 9.15, – сказал Дронов, подлый шпик.

Дома они сосредоточенно пожевали холодных котлет, оставленных Инной. Между собой не разговаривали. Во-первых, может, и тут стояла прослушка – хрен его знает. Если уж на восьми машинах по улицам ведут, все возможно. А во-вторых, сильно этот Илья Муромец Роберту не нравился. Судя по мыслям Дронова, на основе полной взаимности.