Михаил Бобров - Четыре возраста Нулизы-сан [СИ]

Несмотря на пугающий взгляд, общее впечатление от блондинки чем-то напомнило тех, первых встречных. Парня в коричневом и нахальную девушку в красном. Пока Луиза думала — в чем сходство — гости заговорили.

— Александр, — чуть привставая, назвался седой и высокий. — Позвольте представить вам…

Его беловолосая соседка вежливо поклонилась — совсем как дома! И видно было, что привычен ей поклон, а не здешнее приветствие с глупым дерганьем за руки! Сердце застучало чаще. Имя беловолосой она вовсе не расслышала, а от имени крепкого, мордатого, разобрала только хвостик:

— … Виктор.

— Госпожа ла Вальер, — высокий немного поколебался, — мы представляем организацию по изучению Феномена.

— Магии, — просто сказала блондинка. — У нас ее так называют.

— Госпожа… Не могли бы вы предоставить нам для изучения ваш камень-переводчик? На ваших условиях, разумеется. За любую цену.

— Но я же не смогу тут учиться! Я без камня ничего не понимаю!

— Отложим вопрос до завершения курсантом ла Вальер де Тристейн основной учебной программы, — внушительно сказал начальник Школы. Поддержка была так приятна!

— Тогда хотя бы расскажите, где взяли камень?

Луиза пожала плечами:

— Мне подарили его первые, кого я встретила на Земле. Парень с такими волосами, как у вас, госпожа. И рыжая девушка. Парень как парень. А вот от девушки ощутимо веяло… Мы называем это магией. А тут у вас — Феноменом. Причем поток был намного сильнее, чем от вас!

Гости переглянулись.

— Уже четыре мира в зацеплении, — вздохнул высокий. Крепкий прогудел в нос:

— То-то японцы это число не любят.

Колдунья в голубом присмотрелась к собеседнице и решительным жестом оборвала бурчание:

— Замолчите!

— Да у тебя совести нет! У нас еще вопросы! — мордатый неожиданно-ловко для своего сложения выхватил из кармана планшет и показал колдунье.

— Где совесть была, там кусты выросли, — отмахнулась беловолосая. — А за планшет спасибо, давай-ка его сюда. Так, девочка. Что это ты забеспокоилась?

— Я подумала, что вы из моего мира. Я… Понадеялась…

— Понятно. Ну, это легко проверить. Глянь в планшет: хоть какое-то сходство с вашим звездным небом есть?

Луиза глянула в планшет — и едва удержала слезы. Две луны! У них таких точно нет!

Беловолосая все поняла без слов.

— Жаль. Попробовать вернуть домой из моего мира? Там-то магия в силе. Правда, одних допусков придется подписать полтонны. Это неприятно, но переносимо. Хуже то, что гарантий никаких. Без маяка на том конце портал может кинуть куда угодно. Рискнешь?

Луиза некоторое время восстанавливала дыхание — изученные здесь упражнения прекрасно помогли. Наконец, справилась с волнением и ответила ровным голосом:

— Я надеюсь, что меня все-таки отыщут свои. Ректор Осман и профессор Кольбер. И моя мать не последний маг. А искать меня будут здесь, ведь пентаграмма замкнулась именно в этот мир.

Заговорил крепкий, мордатый гость:

— Так почему ты не сидишь тихо и не ждешь спасения? На кой черт ты ввязалась в смертельную драку? Это же не твоя война?

Девушке Луиза ответила бы, что ее не сильно-то спрашивали. Загнали в сканер, ужаснулись результатам — и решили, что на море только ла Вальер и не хватает. Но мордатому…

— Меня не учили ни рыться в помойках, ни жить чужой милостью! Моя мать — Карин Стальной Ветер!

Ветер над Римом теплый, да и море поблизости ласковое. Двенадцать минут монорельсом — и вот оно. Тирренское, Адриатическое, Ионическое, Балеарское — все Средиземное, все — колыбель цивилизации. Здесь люди нарисовали глаза на легендарном «Арго» в начале времен. Сюда отступили в конце — как в донжон осажденной крепости. Ангелы сюда не прорывались. Корабли Тумана сильно не буйствовали: размах не тот, не Атлантика или там Тихий, где флот в сорок вымпелов можно со спутника день искать.

А глубинников сюда попросту не пустили. В Гибралтаре построили громадную дамбу, воткнули в нее неимоверные турбины — и начали получать полтораста гигаватт ежегодно. Потому как вода из Средиземномоского бассейна испаряется. Уровень падает — Атлантика восполняет. Ну, и попутно турбины крутит. А пролезть через работающую турбину живым никакой глубинник не в силах.

Так что морем тут можно любоваться — а не настороженно всматриваться в него оптикой, да полосовать радарами почем зря. И гулять по набережной можно, пожалуй, только здесь.

— … Это вы отлично придумали, мистер… Э…

— Бонд. Джеймс Бонд.

— А, понимаю. Ну так, прекрасная идея — собрать конференцию.

— Но вы издадите сборник докладов? Официально, «с тиарой и ключами»? Мне надо предъявить шефу хоть какой-то результат!

— Ничего себе: какой-то! Первая с начала войны встреча Святого Престола и острой науки. Доктор Акаги, вы тоже считаете нашу встречу проходным эпизодом?

Рицко Акаги рассеяно прижмурилась на садящееся солнце. Она нескоро привыкла быть кораблем — но уж когда привыкла!

— Ваши позиции не пошатнулись со времен процесса над Галилеем, — ответила она. — И анафема Гавайского Госпиталя только подтвердила их. Я ведь предана вашему проклятию… Анафеме… Вместе с госпиталем. Но, едва прижало, вы зовете меня на эту конференцию. Подобное в истории уже много раз было. Скучно! Цепляться за прошлое можно сколько угодно — все равно смоет. Я не считаю нашу встречу проходным эпизодом, потому что для меня она не изменила ничего вообще.

Собеседник засопел, оглаживая красную крылатку:

— Мы консерваторы не просто так. Покой нужен как инструмент долгосрочного планирования и выполнения долгосрочных проектов.

— И что у вас был за проект? Крестовые походы? Христианизация Японии? Уничтожение всех, попавших в руки, текстов майя? Костры и реки крови во имя господне — это единственное, что можно предсказать в любой вашей затее.

Клирик не сдался:

— Все это было. Но любые общественные формации, как мы видим за две тысячи лет, ничуть не лучше нас. Наш проект — воспитание человека христианского. И вот он вполне себе удался. В отличие, скажем, от проекта большевиков.

Удивилась не только Акаги, но и Джеймс:

— Вы считаете, удалось?

Кардинал покачал круглыми щеками:

— Вполне! Христианская мораль, правила поведения, модель семьи — распространились по всей Земле и везде считаются образцом, к которому надо стремиться.

— Это заслуга Диснея и Голливуда, — пожал плечами Джеймс.

— Но это есть. Это факт! И теперь все большее число людей разочаровывается в науке — ведь ее ошибки, ее переоценка собственной силы привели Землю едва не к гибели. Акаги-сан… Скажите честно: где бы мы были без Свитков? Ведь работы по противодействию Ангелам начались после расшифровки пророчеств. Давать прогноз на две тысячи лет и ошибаться всего на пять лет пока что может лишь отец небесный. Наука погоду на три дня вперед предсказать не в силах.