Брайан Олдисс - Долгие сумерки Земли. Галактики как песчинки

Когда оцепенение прошло, он резко вскочил, пытаясь настроиться на свой собственный мир. Что-то прервало сон Милтона; он не мог так резко оборваться. Едва сдерживая злость, Директор сорвал шлем и, набрав номер Главного Оперативного Сектора мечтальника, потребовал выяснить, что случилось.

- Крыло Мечтальника № 5, откуда вы говорите, - чётко выговаривал слова робот, - пострадало от прямого попадания снаряда с кобальтовой боеголовкой. Все перекрытия в норме, а аварийная команда уже приступила к ликвидации последствий.

Взглянув через стекло кабины управления в отсек, Директор увидел, что длинный ряд спящих беспокойно шевелится; человека два уже сидело. Казалось, что какое-то чудовище рушит все на своём пути, наступая лапой на их волшебные видения. Вскоре они все в панике проснутся, а это необходимо предотвратить.

Директор снова связался с Сектором:

- Введите тройную дозу обыкновенного снотворного во все кабели питания в этом крыле. Быстро!

Это заставит заснуть их, как спящих красавиц, а небольшая порция головной боли прибавит краски их снам, когда восстановятся контуры отключения.

Но для одного из них необходимо сделать исключение. Директор поспешил к лежащему ничком Флойду Милтону. Резким движением сорвал двойной кабель, серебряный и пластиковый, подключённый к груди спящего. Осторожно снял шлем.

- Флойд! - позвал он. - Флойд Милтон! Проснись!

Глаза Милтона, похожие на безжизненный океан - угрюмый и серый, открылись.

- Я твой друг, - прошептал Директор, сомневаясь, что Милтон слышит его. - Теперь мне ясно, почему ты пришёл сюда. И я знаю, что ты - слишком хорош для того, чтобы растрачивать свою жизнь, как это делают слизняки, окружающие тебя. Ты справишься с тем, что сделал! Ты сможешь! Такие люди, как ты, нужны наверху!

- Я - убийца! - простонал Милтон.

Он резко встал.

- Боже, что я наделал…

- Я знаю, что ты сделал, - сказал Директор. - Я видел твои сны. Ты не должен называть это убийством. Иначе ты не смог бы выбраться оттуда.

Милтон тупо уставился на Директора.

- Солитяне доставили тебя на портматтере, сделав спецвылет, - напомнил ему Директор. - Мне так сказали, когда привели тебя сюда. Это означает, что они не обвиняют тебя; совершив убийство, ты доказал, что удерживать тебя на Солите, против твоей воли, - незаконно. Поэтому они отправили тебя домой.

- Вы - сумасшедший! - заорал Милтон.

Наконец-то сознание полностью вернулось к нему.

- Они не «отправили меня домой». Они сослали меня! Они больше не хотели терпеть меня. Разве вы не понимаете?! Они восстали против меня. Они увидели, что я - дикарь и что самое лучшее для меня - вернуться и умереть в моем мире дикарей. Это их гуманный способ расправы с убийцами.

- Но Чан Хва, ведь он же твой враг! - контратаковал Директор. - Когда ты убил его на пирсе…

То ли стон, то ли рык вырвался из груди Милтона. Он закрыл лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону.

- Я убил не Чан Хва! - кричал он. - Я убил Амаду - свою жену…

Неожиданно страшная эта сцена всплыла у наго перед глазами.

Вот Амада бежит по пирсу в багряной ночи. Она пыталась вырвать ружьё из его рук, стараясь защитить Чан Хва, когда Милтон угрожал застрелить его. И именно ревность, дикая ревность, нажала его пальцем на курок.

Мощный удар отбросил Амаду, и она упала с края пирса в море. Дико завизжала катушка ружья, выпустив весь запас шнура.

Вновь вспомнив все, Милтон жалобно заскулил.

Директор беспомощно стоял над ним, положив руку на плечо.

И уже не во сне, а наяву послышались разрывы. Правительства обещали, что эта война - сражение до конца - в основном будет вестись на безжизненной территории Луны; не впервые правительства лгали. Но именно сейчас вселенская трагедия казалась ничтожной по сравнению с личной драмой Флойда Милтона.

- Ты так и не выяснил, где находится Солит. Поэтому она - вне досягаемости, - печально произнёс Директор. - Многих бы это заинтересовало.

Милтон мрачно посмотрел на него.

- А ведь мне известно, где она, - усмехнувшись, сказал он. - Я это случайно узнал, когда возвращался домой. Они дали мне техническое руководство по портматтерам, чтобы хоть как-то занять. Я был слишком подавлен, чтобы вникать в суть. Но одно предложение, которое я прочитал, застряло в башке. «Перемещение портматтеров возможно только там, где существует эффективное воздействие на передающую массу фактора гравитации…» или что-то в этом роде.

- Извини, но я ни черта не понял, - пожал плечами Директор.

- Существует только одно объяснение, - пропустив его замечание мимо ушей, продолжал Милтон. - Портматтеры не могут перемещаться между планетами, где гравитационное притяжение мало. Поэтому мы видим, что кроваво-красная луна взорвалась атомными всплесками. Вы знали, что это - наша Луна,. Когда я все сопоставил, то понял, понял все: Солит - это то, что мы по-английски называем Землёй. Что солитяне - это земляне, то лее самое, что и мы, Что моя дорогая Амада - если бы я только знал раньше - вовсе не чужая…

Директор побледнел. Хрипло, как только что Милтон, застонал.

- Если все это так, и они - не пришельцы из Космоса, ты хочешь сказать, что они вернулись из времени!

Милтон кивнул.

- Пятнадцать тысяч лет.

- Тогда почему они не сказали нам? Почему? Они что - сумасшедшие?

- В своём роде, - ответил Милтон. - Они знали, мы - на краю гибели, и у них не хватало духу сказать нам об этом. Они - потомки кучки спасшихся в глобальной войне. Вот почему, как только они смогли путешествовать во времени, а именно для того и существуют портматтеры, они вернулись, чтобы спасти все то, что могли спасти - птиц, растения и все остальное, почти погибшее в пламени катастрофы.

Мощный разрыв тряхнул мечтальник. С потолка посыпалась штукатурка.

- …в пламени катастрофы, - повторил он.

- Слава Богу! - воскликнул Директор. - Это… это потрясающая новость! Это все меняет!

Милтон резко поднял голову, посмотрел на него уничтожающим взглядом и снова закрыл лицо руками.

- Для меня это ничего не меняет, - мрачно прошептал он.

Закончена часть. Как сложилась дальнейшая жизнь Флойда Милтона - неизвестно; да, я думаю, и неинтересно кому-либо об этом знать.

Милтон был уничтожен - уничтожен не столько войной, а теми противоречиями, которые она породила в его сознании. Эти противоречия оказались выше его сил; отсюда - его отчаяние. Отчаяние - одна из самых непостижимых категорий эмоциональности - чаще испытываемое отдельными личностями, и реже - обществом в целом. Милтон был в отчаянии, человек - нет. Война продолжалась, человек продолжался.

В ходе войны наступает момент, когда кажется, что она почти достигает гармонии. Это происходит тогда, когда люди теряют кров, близких, работу - ну, в общем всё, что для них дорого. И тогда для них существует только одно - продолжать бойню, через ненависть или безразличие.