Мюррей Лейнстер - Нейтральная территория (сборник)

Щелкнув, включились изображения окружающих улиц. И вот из-за угла появилась одинокая фигура человека, шагающею так, словно нет ни войны, ни замерзшего города, ни батареи защитных орудий, наведенных в точку нахождения фигуры.

Взмахом руки Стив Хардт стянул с головы капюшон, и пар его дыхания заклубился у губ, как дым сигареты.

Она моргнула, и экраны расплылись перед глазами. Черт побери! Она провела тыльной стороной ладони по глазам. Стив подошел к парадному входу и помедлил, оглянувшись на серый рассвет в конце улицы.

— Стив! — Она вскочила на ноги. Он, разумеется, не мог услышать ее через многометровую толщу оболочки и бетона и подошел к этой бесполезной двери, чтобы постучать давно исчезнувшей латунной колотушкой. — Я иду, Стив, черт тебя побери.

Она пробралась через туннель, параллельный старой сточной трубе, открыла люк и выбралась на противоположном конце улицы. Он все еще стоял на крыльце, разглядывая дом. Точь-в-точь как в день своего отлета. Снежно-белый, заново выкрашенный… Фасад был однажды взорван, пришлось заменить дверь, но она так и не смогла найти латунную колотушку в форме львиной головы.

— Сюда, — позвала она. Ее голое пронесся над молчаливой улицей.

Он повернулся и долго смотрел на нее.

— Каринта. — Он подошел к ней. — Как поживаешь? — Голое звучал весело, как будто замерзшая улица была длинной белой скатертью на ресторанном столе.

Он не изменился: редеющие рыжеватые волосы, бледно-голубые глаза, большие уши, длинный подбородок. Невероятно юный, словно ее собственный сын.

— Пропади ты пропадом, Стив, — пробормотала она сквозь слезы. — Пропади пропадом. Ты обещал, что мы не встретимся.

— Я солгал.

Перед его приходом Каринта передвинула вещи с места на место, чтобы хоть чем-то занять себя.

Стив следил за энергичной женщиной с седым ежиком волос, хлопочущей на кухне. Ей было неловко смотреть на него, и она бросала взгляды украдкой. Он притворился, что не замечает этого и заинтересовался рисунком плиток на стене.

— Почему ты смотришь на меня? — спросила она, стоя спиной к нему.

— Потому что я не видел тебя так давно, — ответил он.

— И что ты теперь видишь? — В ее голосе слышался вызов.

Он пожал плечами:

— Что вижу? Вижу Каринту Толбак.

— Меня зовут Каринта Карлсон, — резко бросила она. — Это фамилия Арнольда, моего второго мужа. Он умер восемь лет назад, и я сохранила его фамилию. Это почти все, что у меня от него осталось.

— Ну хорошо, Карлсон. Но я вижу тебя, Каринта. Хочешь услышать от меня, что ты ничуть не изменилась? Я не скажу этого.

Она выдавила смешок и покачала головой, опустив глаза на чайник.

— Зато ты не слишком изменился. Ни капли.

Ее плечи были широкими, спина сильной. Она потеряла женственность и выглядела агрессивно-уверенной, как будто была сосредоточена только на этих своих качествах в ущерб другим. На ней был комбинезон, лицо стало помятым и морщинистым. Поставив чайник на поднос, она внесла его в гостиную. Стив пошел следом, затем остановился и смотрел, как она садится на кушетку.

Его швырнуло через бесконечные пространства, и он почувствовал головокружение, оказавшись на том же коврике, с которого начал свое путешествие, как будто мир лишь на миг покачнулся и встал на место полностью измененным.

— Я был единственным человеком на Югурте, — сказал он. — Они следили за мной. Следили каждый день и каждую минуту. Для них я представлял целую расу… Адалти предупреждал, что так будет.

— Это было твоей работой, — заметала она отчужденно. — Ты знал, с чем столкнешься. Ты знал…

— Мы оба знали, Каринта. Кари, милая. Я вернулся издалека, чтобы найти тебя.

Слезы вдруг потекли по ее изборожденным морщинами щекам. Ее глаза были по-прежнему темно-карими, но выглядели совершенно по-иному. Не только потому, что лицо ее изменилось и кожа обтянула кости, а потому что она заменила роговицы глаз, когда они состарились.

Новое, более мощное фокусирующее устройство работало на принципе старинного выдвижного фотообъектива, и глаза ее выпучивались, когда Стив приближался к ней, эффективно, но пугающе изменяя фокусное расстояние.

— Я не плакала с тех пор, как… Не плакала, когда умер Арнольд… Даже когда ушел Дэниэл… Я не помню… Не знаю…

Он не обнял ее. Она не хотела этого — пока что. То, что она плачет перед ним, было для него достаточным знаком. Ей никогда это не нравилось.

— Последний раз я плакала, когда умерла Селена, моя дочь, мой единственный ребенок. Останься она в живых, она была бы лишь на несколько лет младше тебя.

Стив промолчал. Сейчас ей нужен покой.

— Это было глупо. Моя глупость, а не ее или кого-то другого. Даже Адалти тут ни при чем, хотя я винила его. Моя глупость. Девочка помогала мне. Ей было только пятнадцать… Помню себя в пятнадцать лет — ничего общего с нею… Сейчас пятнадцать — это старость. Ты уже многое прожил в этом возрасте. Но она не успела. А теперь уже не успеет. Мы… я помогала Адалти… у него были сведения, что местный командир Столпа приказал перебить людей, прятавшихся в дюнах Индианы, возле руин сталепрокатного завода Гэри. Адалти хотел рассекретить это. Найти тела. Выставить Столп перед Югуртой в неприглядном свете.

— Откуда он узнал?

Она не колебалась.

— От меня. Я получила данные от разведки Великих озер. Они не знали, что с ними делать: использовать для пропаганды? Но как заставить людей сражаться злее? Вести о вопиющих жестокостях ценятся слабо, меньше, чем точный прогноз погоды. Мы бьемся за выживание. Но на Югурте это выглядит иначе. Поэтому я подсунула данные Адалти.

Адалти был одним из беженцев, прибывших тогда в Анатолию, он и наладил первый контакт между Югуром и людьми. Лишь постепенно, после долгих раздумий и расследований, Стив понял, что рухнувшие с неба югуры не были беженцами — жертвами далекого галактическою конфликта. Это было лишь их «легендой». Все они были глазоротами, полный корабль югур-медиа, занимающихся контактами и привыкающих к этой планете. «Странный способ для межвидового контакта», — думал Стив до тех пор, пока управляемая Столпом комета не нанесла удар, и тогда он понял, что они обосновались здесь для освещения крупного события: захвата Земли Столпом. В процессе контакта Адалти добился от Стива и Каринты сотрудничества, и с тех пор они стали его марионетками. Некоторые называли это изменой.

— И это оказалось ловушкой, — сказал Стив.

— Столп пронюхал об этом, — вздохнула она. — Как ты узнал?

Стив помнил переполох, вызванный этим событием, на Югурте.

Оно, напротив, лишь укрепило имидж Столпа. Он сказал Каринте, что сообщение попало в новости и сопровождалось прекрасными видеозаписями: взрывались постройки сталепрокатного завода, сквозь рушащиеся стены пробивались машины, бушевало пламя, оплавляя металл. Новости прерывались показом древней документальной кинопленки гуманоидов с льющейся расплавленной сталью и огромными раскаленными ковшами — чувствовалась работа Адалти. Стив многократно просматривал видеозаписи, узнавая силуэт Каринты и ее характерную походку. Отчеты не упомянули о дочери.