Виктор Бровков - Нечитаемые. Навязанное противостояние [СИ]

А сегодня, покинув зал заседания Совета, Леонардо захотел убаюкать внезапное щемящее грудь чувство тоски, вызванное решением, которое они единогласно приняли. А с такой задачей могло справиться лишь мерное покачивание морских волн. Никола без раздумий согласился составить ему компанию. Ночные круизы всегда таили в себе множество развлечений для жаждущих. И теперь они направлялись к материку на круизном лайнере. Каждый со своими целями и мыслями.

Леонардо стоял на палубе вдали от общего веселья и наблюдал, как слабые волны бьются о борт лайнера. Как они раз за разом, разбиваясь на множество брызг, пытаются одолеть неприступную крепость, посмевшую потревожить их покой. Мужчина ждал, когда через час-другой небо и море на востоке загорятся алым пожаром, предвещающим восход солнца. Зрелище предстоит по истине восхитительное. И даже безвкусная однообразная современная музыка и пьяные крики развлекающейся молодежи не смогут испортить впечатления от предстоящей красоты. Леонардо, в отличия от своих бывших партнеров, был терпим к чужому невежеству.

— Сэр, — раздался за спиной высокий голос молодого человека. — Не желаете ли вы выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — не поворачиваясь, ответил Леонардо. — Я предпочитаю получать удовольствие от путешествий исключительно с чистой головой.

— Напрасно, алкоголь входит в стоимость тура, — продолжил назойливый собеседник. Тембр его голоса менялся с каждым произнесенным словом. — Неужели удовлетворение эстетических потребностей всегда на первом месте для тебя, Оберегающий красоту?

Леонардо повернул голову и удивленно вскинул брови. Перед ним с подносом в руках стоял высокий мужчина. Его длинные волосы были аккуратно уложены лаком и собраны в хвост. Одет он был в униформу стюарда: белоснежные брюки, сорочка такого же цвета и ярко красный галстук. Ехидная улыбка на лице символизировала, что мужчина доволен своей своеобразной шуткой.

— А тебе идёт белый цвет, Отэктей, — произнес Леонардо. — А вот зачесанные волосы лишают тебя первобытного шарма.

Отэктей шутливо поклонился и, выбросив поднос за борт, стал рядом с Леонардо. Он опёрся об ограждение и глубоко втянул носом воздух.

— Как же давно я не выходил в море, — протянул мужчина и направил свой взгляд на простирающуюся от края до края морскую гладь.

Леонардо в несвойственной ему манере оставил реплику Отэктея без комментария. Мужчины в тишине смотрели за борт, занятые своими мыслями. По истечении нескольких минут словоохотливый Леонардо все же не выдержал молчания. Прочистив горло, он спросил:

— Я так думаю, что ты устроил этот маскарад не для того, чтобы повеселить своего старого друга?

— Нет, Оберегающий красоту, — ответил Отэктей. — Ты же знаешь, что веселье это не мой профиль.

— Тогда что же послужило поводом для твоего неожиданного выхода в свет? — продолжил задавать вопросы Леонардо.

— Я хотел бы извиниться перед тобой, — сказал черноволосый мужчина и повернулся лицом к своему собеседнику.

— За что, друг мой? — удивленно развел в сторону руки и спросил у собеседника Леонардо. — За развал Совета? Брось! Ностальгические порывы свойственны моей творческой натуре. Не обращай на это внимания. Более того, я даже готов выразить тебе благодарность! Сегодня мы все прекрасно понимали, что делаем. Наше объединение изжило себя. Каждый из нас глубоко в душе ждал, что кто-то из «изначальных» возьмет на себя ответственность вынести этот вопрос на обсуждение. Если перед кем-то и надо извиняться, то только перед Ричардом. Он был очень раздосадован и не находил себе места, когда мы с Николой покидали конференц-зал. Ему простительно, он молод и неопытен.

— Ты меня не понял, Оберегающий красоту, — сказал Отэктей, покачивая головой. — Я обманывал тебя всё это время. Расчетливо и цинично. Преследуя собственные цели. Я поддерживал твоё стремление выяснить истинные причины гибели Войцеха. Но на самом деле мне нет никакого дела до этого.

— Зачем ты говоришь мне всё это? — прервал своим вопросом собеседника Леонардо. — Ты же долгие годы помогал мне искать утерянные трактаты Войцеха, помогал расследовать его убийство. Мы уже близки к ответу, а ты говоришь, что тебе нет никакого дела?

— Ты вряд ли поймешь меня, — Отэктей устало вздохнул и, недолго помолчав, продолжил: — Меня, как и тебя, с Войцехом связывали крепкие дружеские отношения. Он много делал для меня, пытаясь научить радоваться жизни. Ты же знаешь мою пассивную позицию. А Войцех был другим. Он стремился построить утопический мир. Мир равенства. Мир справедливости. Мир, который невозможно построить. И пытался вдохновить меня своими стремлениями. Ты тоже попал под его влияние. Поэтому ты и желаешь узнать секрет его гибели. А не думал ли ты, что никакого секрета нет. Не предполагал ли, что он просто устал? Не думал, что ему надоело бороться с нами? Может это и есть ответ на вопрос, который тебя терзает? Железных людей не бывает. Даже мы, те, кто обладает колоссальными возможностями, по сути своей обычные люди. Такие же, как миллиарды других. И депрессивное состояние может привести на встречу со Смертью и любого из нас.

— Ты хочешь сказать, что Войцех дал слабину и подстроил своё убийство? — негодованию Леонардо не было предела. — Сам себя заказал «закрытому»?

— Нет, Оберегающий красоту, — спокойно ответил Отэктей. — Я хочу сказать, что у Войцеха хватило смелости отказаться от безграничных возможностей и покинуть этот мир. Он не дал слабину, он проявил характер.

Мужчины вновь замолчали. Седовласый Леонардо пристально смотрел в залитые тьмой глаза Отэктея. Он пытался найти хоть какое-нибудь доказательство того, что черноволосый мужчина не верит в то, что произнес несколько секунд назад. И, к сожалению, не видел ни тени сомнения на желтом морщинистом лице собеседника.

— Я безумно устал, Леонардо, — на этот раз первым нарушил молчание Отэктей. — Я чувствую безграничную усталость, накопленную за столетия. Когда-то давно я желал разобраться в истинных причинах гибели моего друга. Но в последнее время я хотел лишь одного: избавиться от тяжелых кандалов, именуемых Советом. Линии ведут себя непредсказуемо. Появилось новое поколение «закрытых». Это может сигнализировать лишь о нарастающей угрозе. Угрозе повторения кризиса середины двадцатого столетия. Только наши попытки вмешаться могут закончиться не столь радужно, как в прошлый раз. Смерть давно следит за каждым из нас и желает восстановить справедливость. А мы противимся, принося в жертву миллионы чужих жизней. Я не хочу в этом участвовать. Я хочу провести десятилетие-другое в тишине и покое. Без интриг и закулисных игр. Без гнетущих и бессмысленных заседаний, навязанных Уставом. Я мечтаю лишь об одном: с достоинством принять Смерть, если я буду удостоен такой чести. Поэтому я приложил все усилия, чтобы подготовить почву для развала Совета. Я сделал всё, чтобы уйти на покой.