Томас Тимайер - Дворец Посейдона

Еще не понимая, что с ним произошло, он очутился в бурлящем и клокочущем море. Вокруг плавали деревянные обломки и обрывки снастей.

Неподалеку он заметил прыгающий на волнах спасательный круг, и стал из последних сил грести к нему. Достигнув цели, грек вцепился в него и, не выходя из полуобморочного состояния, стал наблюдать, как невиданное морское чудовище утаскивает его «Корнелию» в морскую пучину.

Последней над поверхностью мелькнула кормовая часть корабля. Заклокотала вода, закручиваясь воронкой, в глубине еще несколько мгновений был различим свет бортовых огней, но вскоре погас и он.

Фогиацис остался в одиночестве среди бушующих волн.

Пароход «Корнелия» со всем экипажем и грузом затонул буквально в считанные секунды.

Берлин, 10 июня 1893 года

Едва Оскар миновал монастырь Святой Марии Магдалины, как начался дождь. Поначалу падали отдельные редкие капли, но вскоре дождь превратился в настоящий ливень. К тому времени, когда Оскар добрался до набережной Александеруфер, лило как из ведра. Он натянул шляпу на уши и запрыгал между лужами в сторону улицы Карлштрассе. Там он сел на трамвай, проехал две-три остановки, затем еще некоторое расстояние пробежал под дождем – и оказался в старом районе, в котором жил раньше, промышляя мелкими кражами, а при случае опустошая карманы зазевавшихся прохожих.

Странно было снова оказаться здесь. Прошло всего два месяца с тех пор, как Оскар поступил на службу к ученому и путешественнику Карлу Фридриху фон Гумбольдту. Но теперь за плечами у него была полная опасностей экспедиция в горные районы Перу. Экспедиция, обстоятельства которой сейчас, спустя некоторое время, стали казаться юноше причудливым сном.

Но теперь у него под ногами снова была твердая почва. Та реальность, кроме которой, как казалось раньше, не существует ничего другого. И сейчас он не мог дождаться момента, когда выложит старым приятелям подробности пережитых им приключений.

Втягивая головы в плечи, прохожие, словно серые тени, перебегали от одной двери до другой, огибая кучки «конских яблок» и спеша укрыться от ливня. В такую погоду хороший хозяин и собаку не выгонит на улицу. Поэтому Оскар тоже поспешил найти укрытие. Зажав подмышкой газету «Берлинер Моргенпост», он торопливо пересек улицу.

Буквально через несколько шагов он заметил знакомую вывеску пивной, где прежде считался завсегдатаем. Сегодня вечер пятницы, когда в ресторанчики и всевозможные пивнушки устремляются толпы посетителей. И пивная «Хольцфеллер» вовсе не была исключением. Оттуда доносились смех и музыка. Широкие окна были уютно освещены. Оскар снял мокрую шляпу, пригладил темные вихры, толкнул дверь и вошел, с порога окунувшись в такую знакомую атмосферу.

Воздух был до предела насыщен табачным дымом и кухонным чадом. Кислые испарения пролитого пива смешивались с запахами пота и мокрых опилок на полу. Да, это был «Хольцфеллер», каким он его помнил. Родной, и уже такой далекий. Как смутное воспоминание из чьей-то другой жизни.

– А кого это мы тут видим? – донесся откуда-то слева знакомый голос. – Ба, разрази меня гром – ведь это же наш Оскар собственной персоной!

– Привет, Курт!

Курт, парень лет восемнадцати, также был из числа завсегдатаев заведения. Одним из тех, кого тут можно встретить и днем, и ночью. Ухмыльнувшись до ушей, парень обнажил испорченные зубы. Как обычно, перед ним стоял бокал крепкого черного пива – густого пойла, которым здесь одновременно утоляли голод и жажду. Во всяком случае, Оскар никогда не видел, чтобы Курт хоть что-нибудь ел.

– Что, парень, никак восстал из мертвых?

– Почему из мертвых? – удивился Оскар. – У меня все в полном порядке.

– А я слышал другое.

Оскар отмахнулся и начал протискиваться сквозь толпу. Его целью была дальняя часть пивной. Маленький столик в углу, который издавна служил местом встреч его компании.

Но ему не удалось сделать и трех шагов, как он наткнулся на Черного Паромщика, неотесанного двухметрового верзилу, получившего это прозвище из-за того, что раньше он работал на барже. Паромщик обернулся – и его глаза сузились от изумления.

– Ты, что ли?

– Ну, я, – ответил Оскар.

– Вот так сюрприз!

– А то как же. Восстал из мертвых, и все такое. Дай-ка пройти…

– А Берингер в курсе, что ты снова в Берлине?

– Понятия не имею. Я разве должен всем и каждому об этом докладывать?

Он с трудом протиснулся мимо верзилы и, наконец, достиг пункта назначения.

По крайней мере, один из его приятелей оказался на месте. Вихрастый светловолосый паренек с оттопыренными ушами. Лицо Оскара осветила улыбка.

– Мышонок!

Мышонок оторвал взгляд от стакана, и его глаза округлились от удивления.

– Оскар?

– А то кто же!

Паренек уставился на него так, будто увидел привидение.

– Дружище, какая неожиданность! Ты жив! – Он вскочил и стиснул Оскара в объятиях – да так, что у того дух перехватило.

– Эй, эй, полегче! – отдышавшись, воскликнул Оскар. – Слушай, а почему здесь все говорят обо мне как о покойнике?

– Потому что все были уверены, что ты покойник и есть, – ответил Мышонок. – Ты где пропадал?

– Все расскажу потом. А где остальные? Разве сегодня не день встречи компании?

– Вообще-то, да, – хмыкнул Мышонок, – однако погода разогнала всех по норам. Но я позабочусь, чтобы снова всех собрать, уж ты положись на меня. Дождешься нас?

– Конечно!

– Сиди и не двигайся, я скоро вернусь!

Уже пробираясь к выходу, Мышонок крикнул трактирщику:

– Эй, Пауль, смотри-ка, кто вернулся!

Трактирщик, лысый толстяк в клеенчатом фартуке, топорщившемся на объемистом брюхе, радушно помахал Оскару.

– Рад снова тебя видеть, парень! Думаю, если кто так долго отсутствовал, его должна мучить жажда, верно?

– Можешь быть уверен.

– Как всегда?

– Точно, Пауль.

Спустя полчаса Оскар сидел в окружении старых приятелей: Вилли, Берта и, конечно, Лены, не сводившей с него глаз. Друзья ловили каждое его слово, каждый жест, пока он с мельчайшими подробностями живописал свое путешествие.

– Два месяца, – наконец произнес Вилли, качая головой. – Ты мог бы, по крайней мере, дать нам знать о себе. Мы тебя уже собрались хоронить. Ну, и где ты теперь обитаешь?

Вместо ответа Оскар толкнул через стол газету. Он знал, что ему понадобится нечто такое, чем он сможет подтвердить свою историю, которая и в самом деле звучала как причудливая небылица. Девушка взяла газету и развернула.

– Третья страница, – сказал Оскар. – И если можно, погромче, чтобы все могли хорошо расслышать.