Томас Тимайер - Дворец Посейдона

Он начал было считать жертвы кораблекрушений, но дойдя до сотни, сбился и бросил это безнадежное дело. Тем более, что его постоянно отвлекали движущиеся огни. Они были установлены на странных транспортных средствах, которые бойко сновали между обломков, ощупывая их фарами-искателями, словно тонкими голубоватыми пальцами. Один из источников света показался юноше особенно ярким. Свет исходил из отдаленного нагромождения скал, напоминающих какие-то постройки, – и Оскару даже померещилось, что он видит вдали купола и башни. Впрочем, все это могло быть обычным обманом зрения.

В этом месте и в это время ничто не казалось невозможным.

И сейчас же Гумбольдт взволнованными жестами привлек к себе внимание – его рука в перчатке настойчиво указывала в правую часть котловины. Оскар взглянул туда, но лишь спустя некоторое время смог понять, на что указывает ученый: там находилась «Калипсо».

Узнать исследовательский корабль было легко – белый корпус, изящные обводы, знакомые палубные надстройки. Но погибшее судно… двигалось! Словно улитка, оно ползло по каменистому дну, и лишь вглядевшись, юноша понял, что буксирует его гигантская человекоподобная фигура – что-то вроде циклопа, о котором он знал из греческих мифов. Только заметив гроздья паровых пузырей, поднимающихся к поверхности из выступа на спине исполина, он наконец-то понял, что перед ним – машина, робот-монстр. На лбу робота сверкал единственный глаз, усиливающий сходство с циклопом, – прожектор, которым тот освещал дно впереди себя.

Механический человек тяжело ступал по морскому дну, волоча за собой за якорную цепь «Калипсо». Направлялся он к нагромождению скал, которое Оскар принял было за комплекс зданий в дальней части котловины.

Юноша в растерянности уставился на спутников. Что же теперь делать? Неизвестно, что их может ждать в подводном городе, а местные жители, если таковые вообще имеются, вряд ли настроены слишком дружелюбно. Гумбольдт, Океания и Рембо также пребывали в нерешительности – слишком уж неожиданным оказалось то, что предстало их глазам. Но поскольку отступить они не могли, приходилось спускаться вниз.

Вопрос заключался в том, как это осуществить.

Налево и направо насколько хватало взгляда, тянулся крутой обрыв. Ни выступов, ни ступеней, ни пологих склонов. На первый взгляд спуск представлялся невозможным. Скалы были крутыми и гладкими, обрыв достигал высоты шестидесяти, а кое-где и семидесяти метров.

Рембо слегка отступил назад и взглянул на манометр кислородного баллона, который нес на себе Гумбольдт. Океания включила фонарь, чтобы ее отец мог увидеть показания прибора, и в его свете Оскар заметил, как лицо инженера стало озабоченным. Затем Рембо поднял обе руки и показал с помощью пальцев цифру «пятнадцать».

Пятнадцать? Осталось каких-то пятнадцать минут? Неужели они израсходовали больше половины запаса кислорода и так долго были в пути?

Спасительная мысль первой пришла в голову Океании. Ловкими движениями она отделила свинцовые подошвы от сапог своего скафандра и сбросила их вниз с обрыва, а затем предложила всем остальным последовать ее примеру. Оскар недоумевал – ведь без свинцовых грузов на ногах они не смогут передвигаться по дну. Но когда Гумбольдт и Рембо также избавились от своих подошв, его озарило.

Тем временем Океания присела перед ним, помогла освободиться от грузов и сбросила их в пропасть, как и все остальные. Оскар сразу почувствовал, что стал намного легче – теперь ему приходилось прилагать некоторое усилие, чтобы устоять на ногах. Затем девушка схватила его за руку, оттолкнулась от камня и плавно перемахнула через край скалы. Гумбольдт и Рембо, глазом не моргнув, поступили так же.

Оскар даже не подумал сопротивляться – страх буквально парализовал его. На две-три секунды он завис над пропастью, вглядываясь вниз, а затем началось падение.

Длилось оно, как ему показалось, целую вечность. Мимо проплывали и уносились ввысь выступы скал – так близко, что можно было вытянуть руку и коснуться шершавого камня. На полпути ему почудилось, что все происходящее – сон, а движущаяся мимо каменная стена – что-то вроде разрисованного театрального задника, который поднимают и опускают рабочие в антракте. И лишь зацепив локтем за торчащий из стены камень, он убедился, что это далеко не иллюзия.

Тем временем скорость падения замедлилась, и вскоре они уже парили у дна, как семена одуванчика. Удар при приземлении оказался не сильнее, чем если бы он спрыгнул с невысокой ограды. Слегка присев, Оскар выпрямился. Океания посветила фонариком влево – совсем рядом поблескивали чьи-то свинцовые подошвы, а за ними – еще одни. Торопясь и путаясь в пряжках, все четверо надели их, и снова обрели твердую почву под ногами.

Оскар взглянул наверх. Подводные скалы мрачно уходили ввысь, теряясь в темноте. Можно только вообразить, сколько бы им понадобилось времени, чтобы спуститься с этого обрыва обычным способом. Наверно уже на середине пути у них закончился бы кислород. Их выручило простое и остроумное решение Океании.

Он с восхищением посмотрел на девушку и поднял большой палец вверх. Вообще-то на языке водолазов этот жест означает «всплываем», но улыбка Океании ясно сказала: она поняла, что именно он имеет в виду.

Теперь расстояние до «Калипсо» значительно сократилось. Прыжок не только избавил их от тяжелого спуска, но и приблизил на несколько сот метров к цели. Оскару даже стало казаться, что он слышит, как скрежещет металл корпуса корабля, когда тот задевает о камни. Почва содрогалась под ногами механического человека, камни разлетались во все стороны, а ил кружился вихрем.

Зрелище было жутковатое: робот возвышался среди корабельных останков, как подвижная башня. Оскар даже смог разглядеть, что этот уродливый исполин изготовлен из самых разнокалиберных металлических деталей. Некоторые пластины корпуса и сочленения выглядели абсолютно новыми, другие были покрыты ржавчиной и облезшей краской. Руки и ноги робота походили на шатуны парового двигателя, а суставы имели явное сходство с маховиками. В движение железного человека приводил неизвестный двигатель, но за его спиной постоянно бурлил целый гейзер пузырей, наполненных газом и паром. Перекинув через плечо якорную цепь, он тащил по дну тысячетонную махину корабля, и можно было только фантазировать насчет того, какой источник энергии позволяет этому механизму развивать такую мощность.

Но главным был другой вопрос: кто управляет этим механизмом?

Оскар чувствовал леденящий ужас. Странный подводный город, невиданные механизмы, – неужели все это имеет отношение к той задаче, которую взялся решить Гумбольдт? И не были ли все эти творения инженерного гения теми самыми морскими чудовищами, о которых ходили упорные слухи?