Томас Тимайер - Дворец Посейдона

Ливанос с грустью взглянул на своих гостей.

– Я таков, каким меня сделали другие.

– А как насчет свободы воли? – упрямо тряхнул головой Гумбольдт. – Никогда не поздно свернуть с накатанного пути.

– Вы так думаете? – Ливанос закусил губу. – Лично я смотрю на это далеко не так оптимистично, как вы.

За час до полуночи в жилище пленников воцарился покой.

Как и каждый вечер, был подан роскошный ужин, но Оскару кусок не шел в горло. И не только потому, что вся еда имела привкус рыбы, даже напитки не являлись исключением. Оскар тосковал по свиным котлетам и картофельному салату, он охотно съел бы гороховый суп, заправленный копченым салом, а на закуску – берлинский пирог с маком. От одной мысли об этих деликатесах у него текли слюнки. Но вместо излюбленной и сытной еды снова подавались желтые, зеленые и голубые кубики под красным соусом.

Чтобы переключиться и не думать о сосисках с кислой капустой, он забрался в постель и погрузился в чтение «Моби Дика». Спустя некоторое время явились Шарлотта, Элиза и Океания, прилегли и моментально уснули. День для всех выдался очень напряженным.

Оскару не спалось. Мало-помалу он пришел к выводу, что «Моби Дик» Германа Мелвилла – не обычная приключенческая история, а величественный эпос о могуществе моря и границах человеческих сил. Книга настолько точно подходила к ситуации, в которой они все оказались, что на душе становилось все тяжелее и тяжелее.

Он как раз добрался до того места, где китобой Квикег и Измаил, от лица которого велся рассказ, нанимаются на судно «Пекод», когда в спальню вошли Гумбольдт и Рембо. Они в этот вечер были крайне молчаливы и выглядели подавленными. И лишь когда оба убеждались, что за ними никто не наблюдает, они перебрасывались несколькими фразами. Сейчас они тоже продолжили прерванную беседу.

Оскар отложил книгу и притворился спящим.

– Если хотите знать мое мнение, этот человек сумасшедший, – вполголоса произнес Рембо. – Я не знаю, каким образом ему удалось пережить крушение «Левиафана», мне это совершенно безразлично. Я хочу одного: выбраться отсюда, и как можно быстрее.

– Чтобы суда продолжали гибнуть снова и снова? – Гумбольдт покачал головой. – Вы разве не слышали, что было сказано об английской эскадре? Мы обязаны любой ценой воспрепятствовать гибели людей. Моя задача – прекратить нападения на корабли. И хотя ситуация крайне усложнилась, это меня не остановит. Должно существовать какое-то решение.

– И какое же?

– Пока не знаю. Но чем больше информации мы будем иметь, тем быстрее развяжем этот узел. Кто знает, может быть существует вариант, устраивающий обе стороны. Я вполне уверен, но и у меня этот человек вызывает странные и смешанные чувства.

– Но я же говорю вам, что он…

– Нет, это не то, что вы имеете в виду. Дело в том, что Ливанос – вовсе не такой негодяй, каким хочет казаться.

– Вы неисправимый оптимист, мсье Гумбольдт. Я глубоко уважаю ваше мнение, хотя и не разделяю его. Но я заранее уверен, что из вашей затеи ничего не выйдет. Мы не должны верить этому самозваному императору. И категорически не приму участия в завтрашней так называемой экскурсии.

– Но…

– Никаких «но». Это мое решение, и оно окончательное.

Гумбольдт надолго погрузился в молчание, затем снова заговорил:

– Вы обратили внимание на то, что Ливанос постоянно употребляет множественное число? Нам нужен металл, мы очень рады, нам надо посоветоваться, – и так далее. Хотелось бы знать, кого именно он имеет в виду.

Рембо презрительно пожал плечами.

– Возможно, он страдает шизофренией, раздвоение личности при таком заболевании – дело обычное. Или пользуется множественным числом так же, как царствующие особы. Тоже недуг, широко распространенный среди власть имущих.

– Я так не думаю. – Гумбольдт покачал головой. – Что-то подсказывает мне, что существует еще некто, управляющий подводной империей вместе с Ливаносом. Некто, с кем мы до сих пор еще не сталкивались. Как знать, возможно, всем здесь заправляет совсем даже не император Искандер.

Рембо снова задумался. Потом до Оскара донесся вопрос, заданный шепотом:

– И как вы думаете, кто бы это мог быть?

– Понятия не имею. Но мне удалось заметить, что Ливанос испытывает тщательно скрываемый страх, упоминая о нем. – Гумбольдт выразительно посмотрел на инженера.

– Мсье Рембо, может быть, вы передумаете? Вы нам просто необходимы. Только у вас достаточно знаний и опыта, чтобы вытащить нас отсюда. Как знать, может быть, нам удастся вывести из строя здешние коммуникации, захватить что-нибудь вроде подводной лодки и сбежать.

– Вы так считаете?

Гумбольдт энергично закивал.

– Это вполне осуществимо. Здесь, внизу, столько всевозможных кораблей, что исчезновение одного из них никто не заметит. У меня уже есть план, но без вашей помощи нам не справиться. Только совместными усилиями мы сможем невредимыми выбраться отсюда.

Рембо надолго умолк. Потом снова прозвучал его голос:

– По-видимому, вы правы. Я поддался чувствам, но виной тому – утрата «Калипсо».

Гумбольдт кивнул.

– Ужасная потеря, хотя судно все равно уже не вернуть. Но, быть может, нам удастся предотвратить подобные трагедии в будущем. Сколько еще моряков найдут могилу в пучине, прежде чем прекратятся эти нападения? Мы должны остановить это безумие. И я умоляю вас – помогите мне!

Инженер размышлял еще несколько минут, и в конце концов произнес, словно через силу:

– Хорошо. Я согласен. Но расскажите подробнее, что вы намерены предпринять.

В середине ночи Оскар внезапно проснулся. Ему снились громадные осьминоги, белые киты, огни в морской пучине и странные роботы. Он открыл глаза, но ощущение, что сон все еще продолжается, не исчезло. Воздух в комнате был душным, горло пересохло и горело.

Юноша приподнялся и сделал глубокий вдох. Как же он ненавидел этот искусственный воздух! Не меньше, чем диковинную еду, неведомо кем выдуманную и приготовленную. Узкая полоска света тянулась наискось через всю комнату и падала прямо на его лицо.

Он поднялся и выглянул в коридор, соединявший комнаты пленников. В противоположном конце коридора что-то шевельнулось. Слишком далеко, чтобы рассмотреть детали. Скорее всего, один из матросов встал и зачем-то направляется к входной двери.

Тут Оскар окончательно проснулся.

Неужели входная дверь в золотую клетку открыта?

Он быстро осмотрелся. В их комнате все спали глубоким сном – до него доносилось только сонное дыхание.

В следующую секунду Оскар был одет и крался вдоль стены по направлению к входной двери. А вдруг охранники забыли запереть ее на засов снаружи?