Борис Штерн - Ковчег 47 Либра

Итак, Виктор с Эльзой выехали за ворота, которые хотелось назвать «вратами» — за ними открывался гостеприимный материк, где за все, кроме спиртного, было уплачено на месяц вперед. Через пару минут они притормозили у перекрестка с незамысловатым указателем: север (направо), юг (налево), запад (прямо). Они выбрали запад — им не терпелось пересечь материк: два горных хребта и внутренний бассейн между ними, а там — Великий Западный океан. После перекрестка стоял щит с важнейшей информацией: заправка — 70 км, продукты — 150 км, пиво — 250 км, ночлег — 300 км. Дорога была неширокой, но прямой и ровной как струна — она прорезала холмы, шла по мостам и насыпям через низины. Пустынная ухоженная дорога с яркой разметкой, чистыми гравийными обочинами и проволочными ограждениями от животных. Гипнотическая дорога, требующая ехать и ехать не сворачивая.

— Зачем они сделали дорогу столь прямой? — размышлял Виктор вслух. — Такое совершенство уже почти не дает выигрыша, но стоит дорого.

— По-моему, дорога — некий символ. Она же производит на нас впечатление. Расслабься и попробуй понять, что навевает тебе эта дорога.

— Стрела времени? И мы мчимся в будущее? Нет, пожалуй, не совсем так, но что-то перекликающееся.

По сторонам шла саванна, где паслись антилопы трех или четырех видов, попадались даже носороги и группы жирафов. «Продукты» оказались маленьким киоском при заправке, зато пиво на отметке 250 км было вполне приличным — вкусным, прохладным и живым. Супруги заночевали на 532‑м километре в самотеле (без обслуги) — вставляешь универсальный ключ, выданный на кордоне, входишь, берешь белье, стелишь, утром кидаешь белье в стиральный комбайн и нажимаешь кнопку. За день им попались два человека (в киоске и за пивной стойкой), десятка полтора встречных машин, тысячи парнокопытных, сотни бабуинов, десятки носорогов, а слоны, увы, водились только северней.

Следующий день не принес ничего принципиально нового, зато на третий день на горизонте показались горы. Дорога шла на подъем так же прямо — мосты, эстакады, туннели. Последний двадцатикилометровый туннель вывел в каменистую полупустыню Внутреннего бассейна. Когда-то там было море, но тектоника подняла морское дно на высоту трех с половиной километров. Эта слегка всхолмленная равнина ничем не напоминала вчерашнюю саванну, как и ламы, пасущиеся небольшими группами, ничем не напоминали антилоп. На заправке, выйдя из машины, Виктор ощутил, насколько здесь холоднее. Он предложил подняться на ближайший холм, чтобы размяться. И тут супруги ощутили, что не так уж они и молоды.

— Не бери в голову, — сказал Виктор, — это просто недостаточная акклиматизация.

На следующий день дорога все так же тянулась как струна и гипнотизировала, прорезая психоделический ландшафт. По сторонам пошли странные островерхие изваяния, похожие на пьяных монахов в капюшонах, обелиски, арки, купола. Это было похоже на сон, и Виктор, чтобы выйти из полугипноза, отхлебнул крепкого кофе из термоса, потряс головой, помассировал затылок и открыл окно.

— Говори что-нибудь, — попросил он Эльзу. — Хоть глупости, только с выражением.

— О, кажется, это совсем не глупость: смотри, впереди вроде все обрывается. А там только дымка, и за дымкой — что-то странное.

Виктор посмотрел на навигатор.

— Так это и есть Центральный каньон. Уже! Похоже, я шел с превышением.

— Ты шел сто восемьдесят, пока не выпил кофе.

Перед каньоном вдоль дороги расположился первый на пути настоящий поселок — дорожная служба с машинами, спасатели с вертолетами, столовая, настоящая гостиница. Весь персонал гостиницы сидел на скамейке у входа — два человека с двумя собаками, лежащими у их ног. Виктор с Эльзой не стали задерживаться — перекусив и получив продуктовый паек на пять дней вперед, двинулись дальше. Дорога вела прямо в обрыв.

Виктор рефлекторно нажал на тормоз, но увидев ограничение скорости 120, отпустил, поверив дорожной службе. Земля слева и справа внезапно ушла далеко вниз, дорога начала полого спускаться прямо по воздуху. Конечно, ее поддерживали ажурные железобетонные опоры, уходящие корнями глубоко в слоистые склоны каньона. Дорога плавно повернула направо и продолжила путь в воздухе над пропастью к скале-останцу с вертикальными склонами и плоской вершиной, где была оборудована смотровая площадка. Далеко-далеко внизу текла мутно-ржавая река, которая, как, вероятно, уже догадался читатель, называлась Колорадо. Она была раза в три полноводней своей земной сестры, поскольку брала начало из ледников Северного хребта, перехватывающего влажные муссоны. Но отсюда, с огромной высоты, она казалась совсем тоненькой — каньон был намного глубже своего земного собрата. Он числился девятым среди естественных чудес света. А десятикилометровый мост через каньон был первым среди рукотворных чудес. Он шел по паутине ажурных опор, казалось, прямо в небе над каньоном, лишь слегка прогнувшись вниз. На самом деле ни одна опора не была выше шестиста метров, а монолитная паутина состояла из мощных напряженных железобетонных балок — вертикальных, наклонных, дугообразных. Центральный арочный пролет перепрыгивал реку на высоте полутора километров, опираясь на высокие утесы по сторонам реки.

— Слушай, ведь дорогу через каньон можно было проложить в десять раз дешевле — вон там траверсом вниз по склону, по тому выступу, там два моста, там мост через реку над тесниной и снова вверх вдоль склона. Зачем было городить такое чудо?

— Так ты сам и ответил — чудо. Считай это произведением искусства. В этом мосту эстетика и вызов выше рациональности.

— Сколько же средств и сил в него было вложено!

— Сколько этому мосту — 500 лет где-то?

— Пожалуй, ближе к шестистам.

— Ну вот, сколько людей он привлек сюда за шесть веков? Сколько людей посетили материк для того, чтобы проехать по первому чуду света? Сколько людей испытало от этого восторг? Разве в этом нет рациональности, если тебе нужна именно она?

— Я и сам в восторге. Просто непривычно. Обычно в инженерных сооружениях эстетика подчинена рациональности. Здесь же в эстетику, в величие сооружения, вложена львиная доля затрат. Ты можешь назвать земные аналоги?

— Конечно. Соборы, дворцы, пирамиды. Пожалуй, мотивы разные. На Земле это строилось во имя бога или монарха или для демонстрации богатства. Здесь скорее как вызов судьбе: «Нас тут мало, мы обречены, но смотрите, что мы можем. Выше голову!»

— Что же, выше, так выше! Вперед, так вперед! Поехали, там еще на центральном пролете есть смотровая площадка с прозрачным полом.

После десятикилометрового полета над бездной захотелось пива. Эльза взяла у входа в бар стопку туристических буклетов и разложила на столе. Когда Виктор дотягивал второй бокал, Эльза воскликнула: