Асаба Нацу - Лакей Богов 1

— Э? Это его влияние?..

Ситуация оказалась куда серьёзнее, чем предполагал Ёсихико, поэтому он не придумал, что ещё сказать. Это означало, что в силах Хитокотонуси совершить действие, которое может сильно затронуть жизнь людей.

— Уход бога означает, что землю покинет и солнечный свет, и вода, — пояснил слова Окё Когане. — Однако пусть Хитокотонуси-но-оками растерял часть силы и выглядит как ребёнок, он все ещё достоин называться богом земли Кацураги. Но если он исчезнет, вряд ли другим богам хватит сил спасти эту землю.

После этих слов Ёсихико невольно бросил взгляд на молельню. Наверняка Хитокотонуси оставался здесь именно потому, что знал о последствиях.

— Обязательно приходите ещё.

Окё помахала рукой, а Ёсихико уверенно кивнул в ответ:

— Конечно. Мы придём, когда вы будете в цвету, госпожа Окё.

Над головой раскинулся осенний небосвод — высокий и бесконечно голубой.

— Наконец-то ты вернулся.

По возвращению из храма Хитокотонуси, Ёсихико сразу же направился к храму Онуси. Там он встретился с Котаро, как раз закончившим службу и собиравшимся домой, и тот поздоровался с другом самым обычным образом. Тон Котаро совершенно не отличался от того, к которому привык Ёсихико.

— Я не знаю, куда ты пропадал, но ты уже не ребёнок, так что сообщай хотя бы своей семье.

Ёсихико неловко кивнул, пытаясь придумать, как перевести разговор в другое русло. Почему-то, когда смотришь собеседнику в лицо, подобрать нужные слова очень тяжело.

— Так-то я сказал им, что ты ночевал у меня, но в следующий раз предупреди меня. Хотя, по-моему, твоя бабушка все равно нафантазировала, что ты нашёл себе девушку на ночь.

— ...Прости.

Хотя с самого начала Ёсихико собирался долго и обстоятельно объясняться, в конце концов он смог сказать лишь одно слово. Ему показалось, если он начнёт говорить о том, что играл с богом в компьютерные игры в святилище у подножья гор Кацураги, его сочтут ненормальным.

— С тобой всегда столько хлопот.

— Прости.

— Впрочем, я уже привык.

— Прости, — повторил Ёсихико, а затем посмотрел Котаро точно в глаза. — И прости за тот раз.

Котаро моргнул, не сразу поняв, о чем речь.

— Прости меня, Котаро... за то, что я сказал, что ни черта ты не понимаешь.

Ёсихико свесил голову. Ему казалось, что хотя бы эти слова он просто обязан произнести.

Котаро перевёл взгляд, словно ему пришла в голову мысль. Руки из карманов куртки, впрочем, не вынул.

— ...Кстати, об этом. Я тут подумал, и мне кажется, что либо я переборщил, либо ты меня не так понял...

— Не так?.. — Ёсихико удивлённо вскинул голову.

Котаро продолжил, тщательно выбирая слова:

— Когда я сказал, что тебе нужно лучше узнать самого себя, я пытался сделать комплимент.

— Комплимент?

— Да, а ты подумал, что как раз наоборот, да? — Котаро кисло улыбнулся и продолжил: — Наверное, мы с тобой оба слишком многого хотим. Может показаться, что я уверенно иду по жизни к успеху, но на самом деле я лишь иду по пути наследника храма — эта судьба была уготована мне с рождения. Тебя швыряет во все стороны, зато ты волен сам выбирать, как тебе жить, согласен?

Слова Котаро немного удивили Ёсихико и заставили его вытаращить глаза. Он никогда не думал посмотреть на ситуацию с этой стороны. Неужели даже Котаро, который на первый взгляд ничуть не сомневался в своём жизненном пути, на самом деле задавался такими вопросами?

— Мы с тобой двигаемся в разных направлениях и по разным дорогам, поэтому ни за что не сможем полностью понять друг друга, но пытаться нам никто не мешает, — добавил Котаро и перевёл взгляд на Ёсихико. — Короче говоря, пошли поедим?

Затем Котаро улыбнулся и добавил:

— За мой счёт.

После небольшой паузы Ёсихико не выдержал и рассмеялся. Ему показалось, что груз на его сердце куда-то улетучился.

Сидевший рядом Когане помахал золотистым хвостом, протяжно вздохнул и повёл носом, почувствовав дуновение прохладного осеннего вечернего ветерка.

Весенний ветерок ласкал водную гладь и заключал их сердца в нежные объятия.

— Тебе больше нечего бояться, — сказал мужчина, стоя перед трупом огромной, длинной сколопендры.

Кожа мужчины подтянутая и загорелая, а руки, совсем недавно сжимавшие лук и стрелы, мощные и мускулистые. Когда он сражался со сколопендрой, то напоминал неистового демона, но сейчас вновь стал похож на скромного юношу.

— Как же мне отблагодарить тебя...

Лоснящиеся чёрные волосы и бледная кожа девушки затмевали своей красотой даже лазурное парадное одеяние. Её щеки зарделись румянцем, и она смущённо смотрела на мужчину. Когда он убил сколопендру, так долго мешавшую ей жить, дева ощутила не только радость и облегчение, но и, впервые в своей жизни, волнительные чувства по отношению к мужчине.

— Леди Охана...

Этих слов, произнесённых его голосом, каким-то чудесным образом хватало, чтобы осчастливить её.

Мужчина повторил своим сладким и немного смущённым голосом:

— Леди Охана.

Когда девушка услышала приятное и дрожащее, словно рябь на воде, звучание его речи, на мгновение увидела будущее, о котором могла лишь мечтать.

Будущее, которое воплотилось бы в жизнь, стань они мужем и женой...

— Я хочу, чтобы вы сейчас же заставили клуб гребли уйти с этой реки, — услышал Ёсихико следующий божественный заказ, сидя в старом святилище на побережье реки Сэта, что в префектуре Сига. — До сих пор я терпела их, но больше выносить не могу.

Помещение и молельней-то назвать язык поворачивался с трудом — просто колокол, подвешенный под потолком, за которым находилось тонкостенное главное святилище. Короб для подаяний представлял собой просто щель в одной из стен. И главное святилище, несмотря на своё название и стоящее рядом одинокое дерево, обвязанное верёвкой-симэнавой 33, оказалось меньше, чем даже маленькое и безлюдное четырёхкаменное строение, в которой жил Когане, и совершенно точно не шло ни в какое сравнение с обителью Хитокотонуси, которую они посетили месяц назад.

— А-а... можно я на всякий случай спрошу?

Ёсихико ещё раз посмотрел на третье имя бога, всплывшее в молитвеннике, а затем ещё раз окинул взглядом собеседницу. После её слов имя отпечаталось на бумаге жирными чернилами.

— Вы... правда Королева Драконов госпожа Оомитами?..

На циновке, постеленной поверх гравийного пола святилища, лежала лицом в пол и держалась за поясницу женщина. Она тяжело дышала и недобро глядела на Ёсихико. Её глаза сияли глубокой синевой.

Её фигуру скрывало тёмно-синее парадное кимоно, а длинные чёрные волосы выглядели безобразно растрёпанными. Лоб украшали три маленьких отметины, напоминающих лепестки сакуры, а обливающееся потом лицо по человеческим меркам выглядело на 40 с чем-то лет. Черты её лица в целом представлялись весьма недурными, но сейчас их искажало мучение.