Асаба Нацу - Лакей Богов 1

Не он ли немногим ранее кривился и мешкал?

— Я же как раз собирался съесть его, раз уж ты для меня приготовил! А потом пришёл Оотоси-но-ками и!..

— Понял-понял, сейчас пожарю новый.

Ёсихико второй раз в едва начавшемся новом году зарядил в тостер моти. Затем он уселся греться у котацу 47и начал наслаждаться чисткой мандаринов, по ходу дела поглядывая на нетерпеливо следящего за тостером Когане.

На тот момент, когда Когане назначил Ёсихико новым заместителем лакея богов, тот думал, что если сможет таким образом продолжить дело своего деда, то это станет единственной открытой перед ним дорогой в жизни. И в то же время ему казалось, что эта работа может пролить свет на то, по какой причине его дед проработал лакеем до самой старости. Зачем он согласился тратить время и деньги на безвозмездную помощь даже не людям, а богам?

Но если раньше мотивы деда вызывали у него лишь вопросы, то теперь он начал немного понимать их.

Ёсихико бросил взгляд на молитвенник, с которым его дед, должно быть, обращался очень бережно.

Просто его дед был таким человеком, который подметал в парках окурки, разбирал мусорные завалы и получал от жены регулярные нагоняи за чрезмерную доброту.

Наверняка ему было неважно: помогать людям или богам.

Он просто протягивал руку помощи каждому, кто в ней нуждался.

Будь дед Ёсихико жив, он бы и по сей день выполнял заказы богов. В конце концов, он так бы и умер на пути к очередному богу, которому нужна помощь.

— Ёсихико, он пожарился! Оно звякнуло! — подозвал Ёсихико сидевший перед тостером Когане.

— Сам бы и достал… а, хотя, твоими лапами же не получится… — Ёсихико поднялся, продолжая пережёвывать мандарин.

— Это мой моти! Мой!

— Да знаю я, знаю. Никто его не украдёт.

— Какой восхитительный аромат! Это благословение самой богини солнца!

— Да заткнись ты уже, ночь на дворе!

— Ты ведь замотаешь его в водоросли?! Соевый соус не забудешь?!

— Да-да, всё я сделаю.

Ёсихико не знал, сможет ли прожить жизнь как его дед, не заботясь о собственной выгоде и не возмущаясь тому, что все силы уходят на помощь другим.

И всё-таки можно попробовать немного продолжить его дело.

Раз уж таким образом он сможет приносить кому-то пользу…

Ёсихико с улыбкой смотрел на божественного лиса, поедающего моти прямо на его глазах.

Пусть и наступил новый год, Ёсихико не знал ни того, что ему праздновать и на какие перемены рассчитывать, но сейчас ему слегка хотелось пожелать следующего:

С Новым Годом.

И пусть все люди и боги живут мирно и счастливо.

— У меня родился внук.

Я до сих пор временами вспоминаю, как лакей обратился ко мне со своей как обычно мягкой улыбкой.

«Мы ходили в храм вместе с семьёй моего сына».

«Мы купили ему на день рождения игрушечную машинку».

«Его вот-вот ожидает первый детский фестиваль».

«Мы отмечали праздник мальчиков».

«Прошлой осенью у моего внука родилась младшая сестрёнка, она такая непоседливая».

Каждый раз, когда я слышал от него эти рассказы, я видел сквозь них бесконечно повторяющиеся человеческие судьбы, подобные каплям дождя, что падают на землю, утекают в реки и вновь возвращаются на небеса, чтобы пролиться новым дождём.

И со временем этот радовавшийся появлению внука лакей приблизился к тому дню, в который ему, как и положено человеку, суждено отбросить свою бренную оболочку и возвратиться на небеса.

Когда он потерял сознание, и его доставили в учреждение, которое люди называют «больницей», я пришёл навестить его в последний раз, чтобы поблагодарить за труды, но тот посмотрел на меня совершенно ясным взглядом. Даже собираясь на тот свет, он не испытывал ни страха, ни отчаяния, и выглядел живее всех живых.

— Мне неловко говорить об этом как человеку, трудившемуся лакеем…

Это случилось за день до того как он, наконец, покинул этот бренный мир. Его душа сидела на укутанном в футон теле и неуверенно говорила со мной.

— Но не разрешишь ли напоследок попросить кое о чём?

От этих слов я изумлённо округлил глаза. Он, как старый лакей, должен прекрасно понимать, насколько глупо просить богов о чём-либо.

— Конечно, я полностью осознаю, что просить о помощи тебя при твоём авторитете среди сородичей-богов — наглое и глупое дело… но кое-что никак не даёт мне покоя.

Неужели у него ещё есть о чём просить в его состоянии?

Он собирается молить меня о продлении жизни? О наследстве или могиле? О том, чтобы что-то сообщить потомкам? В любом случае, мне, пожалуй, не стоит вмешиваться в такие вещи.

И, тем не менее, я всё же спросил, чего он желает, просто чтобы потешить любопытство.

И тогда в глазах старого человека, нашего бывшего лакея, сверкнул огонёк.

— Моё тело прослужило мне чуть больше восьмидесяти лет. За это время Япония сильно изменилась — наука и медицина сделали огромный шаг вперёд, но отношения между людьми истончились, и сегодня легко найти человека, который живёт и даже не знает своих соседей. Наверняка эта эпоха принесёт много всяческих хлопот, — он на мгновение прервался и слегка улыбнулся. — И всё же я люблю этот мир.

Его улыбка застала меня врасплох, и я навострил уши.

— В юности мне пришлось тяжело, но потом для меня наступили счастливые дни — мне не только доверили должность лакея, что помогает богам, но и благословили прекрасной женой и семьёй. Откровенно говоря, я был бы не против пожить ещё немного в их кругу, но я понимаю, что у каждого из нас свой век. То, что я смог дожить до такого возраста — тоже самое настоящее божественное благословение.

«К чему ты клонишь?» — спросил я, всё ещё не понимая, что он задумал.

И тогда он ненадолго замолк, пытаясь подобрать правильные слова.

— …Возможно, мои слова насмешат тебя, и ты сочтёшь меня наивным дедушкой… но меня кое-что беспокоит. Я оставляю в этом мире мальчика, не примечательного ничем, кроме достижений в бейсболе. Мальчика, которого затмевают успехи сестры и которому не даёт наслаждаться жизнью неловкость. Моего внука, который может разбиться в лепёшку, но помочь ближнему.

Возможно, он как-то знал об этом, пусть даже не вылезал из больничной койки.

Что каждый день, и в дождь, и в ветер, по лестнице храма поднимается юноша, держась за больное колено.

И что юноша этот молится за здоровье своего деда.

— Я не прошу, чтобы он разбогател или достиг серьёзных высот. Я буду безмерно рад, если он сможет найти счастье даже в самой обычной жизни. И именно поэтому я прошу: не мог бы ты присмотреть за ним? Я хочу, чтобы ты ненавязчиво подсвечивал ему правильный путь, когда он заплутает. Хочу, чтобы он жил, оставаясь самим собой.

В глазах его горел сильный, непоколебимый огонь, словно он бросал вызов в лицо самой смерти.