Жюль Верн - Том 4. Двадцать тысяч лье под водой

- Едем! Едем! - крикнул я.

- Сейчас! - ответил канадец.

Сначала мы закрыли отверстие, проделанное в стальной обшивке «Наутилуса», и закрепили его гайками при помощи английского ключа, которым запасся Нед Ленд. Таким же образом закрыли и отверстие для лодки, а затем канадец стал отвинчивать гайки, еле соединявшие нас с «Наутилусом».

Вдруг внутри послышался какой-то шум, чьи-то голоса быстро, коротко перекликались. Что там случилось? Неужели они заметили наш побег? Я почувствовал, как Нед Ленд дал мне в руки кинжал.

- Да, - прошептал я, - мы сумеем умереть!

Канадец приостановил свою работу. В это время до меня донеслось одно слово, повторенное раз двадцать, - слово страшное, и благодаря ему мне сразу стала ясной причина волнения, охватившего весь «Наутилус». Его экипажу было не до нас!

- Мальстрим! Мальстрим! - крикнул я.

Мальстрим! Могло ли в нашем и без того ужасном положении раздасться слово более ужасное, чем это? Значит, мы очутились в самых опасных водах Норвежского побережья. Неужели в эту пучину затянуло «Наутилус», и как раз в то время, когда наша лодка была уже готова отделиться от его железных стен? Давно известно, что здесь морские воды, зажатые в часы прилива между Лофотенами и островами Феро, превращаются в стремнину неодолимой силы. В ней образуется водоворот, из которого еще никогда ни один корабль не мог спастись. Со всех точек горизонта неслись чудовищные волны. Они-то и образуют эту бездну, справедливо названную «пуп Атлантического океана» - водоворот такой мощи, что втягивал в себя все плывущее на расстоянии пятнадцати километров. Его бездна засасывала не только корабли, но и китов и белых медведей полярных стран.

В этой бездне и оказался «Наутилус», попав туда невольно, а может быть, и волей капитана Немо. «Наутилус» кружился по спирали, радиус которой становился все короче. Само собою разумеется, что и наша лодка, еле прикрепленная к «Наутилусу», носилась с головокружительною быстротой. Я это чувствовал, испытывая такое же болезненное состояние, какое наступает после долгого вращения на одном месте. Нас обуял предельный ужас, кровь застывала в жилах, нервная реакция исчезла, все тело покрылось холодным потом, как при агонии! А какой шум стоял вокруг утлой нашей лодки! Какой рев, разносимый эхом на много миль! Какой грохот волн, разбивающихся об острые вершины подводных скал - там, где дробятся самые твердые тела, где бревна перемалываются и превращаются в мочало!

Какое положение! Нас трепало во все стороны! «Наутилус» боролся, как человеческое существо. Стальные мускулы его трещали. Временами он вздымался кверху, а вместе с ним и мы!

- Надо держаться и завинтить гайки! - сказал Нед. - Пока мы прикреплены к «Наутилусу», мы можем еще спастись!..

Не успел он договорить, как раздался треск; гайки отлетели, лодку вырвало из углубления и швырнуло, как камень из пращи, в водоворот!

Голова моя ударилась о железный каркас лодки с такой силой, что я потерял сознание.

Вот и конец моему путешествию. Что произошло той ночью, каким образом выскочила наша лодка из страшного водоворота, как Нед Ленд, я и Консель спаслись из этой бездны? Я не могу сказать. Но когда вернулось ко мне сознание, я уже лежал в хижине у рыбака с Лофотенских островов. Оба мои товарища - целы и невредимы - сидели около меня и пожимали мои руки. Мы горячо расцеловались.

В то время мы не могли и думать о возвращении во Францию. Пассажирское сообщение между северной Норвегией и южной бывает редко. Приходилось ждать парохода, совершающего раз в два месяца рейс к Северному мысу. И вот, оставшись жить у милых, приютивших нас людей, я пересматриваю рассказ о наших приключениях. Он точен - ни один факт не пропущен, ни одна частность не раздута. Это - достоверная повесть о невероятной экспедиции в недрах морской стихии, еще не доступных человеку; но прогресс культуры их превратит когда-нибудь в свободные пути, открытые для всех!

Вопрос - поверят ли мне люди? В конце концов это неважно. Я твердо могу сказать одно, что теперь имею право говорить о тех морских глубинах, где, менее чем в десять месяцев, я проплыл двадцать тысяч лье и совершил кругосветное путешествие, которое открыло мне такое множество чудес - в Индийском и Тихом океане, в Красном и Средиземном море, в Атлантике и в южных и в северных морях!

Однако что же сталось с «Наутилусом»? Устоял ли он против могучих объятий Мальстрима? Жив ли капитан Немо? Продолжает ли он плавать в глубинах океана и вершить свои ужасные возмездия, или же его путь пресекся на последней гекатомбе? Донесут ли волны когда-нибудь до нас ту рукопись, где описана история его жизни? Узнаю ли я, наконец, его настоящее имя? Не выдаст ли исчезнувший корабль своей национальностью национальность самого капитана Немо?

Надеюсь. Надеюсь и на то, что его могучее сооружение победило море даже в самой страшной его бездне и «Наутилус» уцелел там, где погибало столько кораблей. Если это так и если капитан Немо все еще живет в просторе океана, как в своем избранном отечестве, пусть ненависть утихнет в этом ожесточенном сердце! Пусть созерцание такого множества чудес природы затушит огонь мести! Пусть в нем грозный судья уступит место мирному ученому, который будет продолжать свои исследования морских глубин.

Если судьба его причудлива, то и возвышенна. А разве я его не понял? Разве не жил я десять месяцев его сверхъестественною жизнью? Уже шесть тысяч лет тому назад Экклезиаст задал такой вопрос: «Кто мог когда-либо измерить глубины бездны?» Но дать ему ответ из всех людей имеют право только двое: капитан Немо и я.

1870 г.

Нашу планету мы называем Землей. Землей называем и ту почву, сушу, по которой ходим. Между тем эти понятия далеко не тождественны. Большую часть оболочки нашей планеты занимает вечно колышущийся Мировой океан. Из этого океана поднимаются разрозненные друг от друга материки, которые все вместе составляют лишь немногим больше двадцати девяти процентов поверхности земного шара. И, конечно, с точки зрения внеземного наблюдателя, именно голубоватое зеркало вод, а не горы и равнины материков являются самым типичным для нашей планеты пейзажем.

Мировой океан, который делится на Тихий, Атлантический, Индийский и Северный Ледовитый океаны, беспредельно богат жизнью, мало того - именно в его глубинах, как полагают ученые, зародилась первая на нашей планете жизнь, которая только значительно позже приспособилась и к условиям воздушной среды. Свыше 150 тысяч видов животных обитают в океане...

Тайны морских глубин всегда привлекали пытливый человеческий ум, мечта о подводных плаваниях - одна из самых древних в истории человечества.