Мария Дубинина - Беглая принцесса и прочие неприятности. Военно-магическое училище

– Идем?

Она медленно кивнула и поднялась на ноги. Ее все еще что-то терзало, но страх и отчаяние легли на дно, до поры до времени. И пусть до самого училища они больше не перекинулись ни словом, эти полчаса в уличном кафе стали настоящей победой Германа.

Рано утром их разбудил не привычный сигнал к началу учебного дня, а отвратительно бодрый и радостный голос из динамиков:

– Подъем, подъем! Мальчики, скорее натягиваем штаны, девочки, будьте аккуратнее с чулками! В этот особенный день вы должны быть неотразимы, блистательны и вообще не похожи на себя, потому что это день вашей инициации! Как, вы еще под одеялом? Забыл сказать, что общий сбор перед главным входом через двадцать минут. Ваш обожаемый студсовет.

Последнюю фразу заглушил дружный скрежет зубов поднятых раньше времени курсантов.

Герман успел и помог успеть другим. Пока Берт и Рене наскоро умывались, он прошелся утюгом по мятому кителю друга и вытряс крошки из карманов рыжего. Девушки опровергли общепринятое мнение о медлительности своего пола и собрались точно к сроку. Вся компания неожиданно слаженно двинулась к месту сбора.

Второй поток гудел потревоженным пчелиным роем. Два учителя заканчивали налаживать уже знакомые переносные телепорты.

– Я прям даже волнуюсь, – признался Рене и неловко пригладил волосы, которые все равно тут же вернулись к прежнему беспорядку. Очки пришлось оставить в комнате – сильные артефакты с собой брать запрещалось. – Мало ли, чего там с нами сделают.

– Тебя точно налысо обреют, – хохотнула Ситри и дружески пихнула его в бок. Берт едва успел подхватить летевшего на него рыжего.

– Не позволю! У моих волос уникальный цвет! Берт, скажи ей!

Герман в душе порадовался этой небольшой пикировке. Пока товарищи дурачились, маскируя естественное волнение, он нашел глазами Стефанию. Девушка серьезно кивнула в ответ, но не подошла. О вчерашнем они договорились пока никому не говорить, хотя Герман считал это подозрительным.

Спустя минут десять телепорт был установлен и настроен, и курсантов по цепочке начали отправлять в неизвестность. Герману выпало быть замыкающим, прямо перед ним скрылась в серебристо-сиреневой вспышке спина Альберта.

– Что стоим? Живее, – поторопил учитель, и Герман шагнул в рамку портала.

Берт и Рене были готовы и подхватили рухнувшего им на руки Германа.

Разочарования начались тогда, когда вместо ожидаемого помпезного здания, отвечающего уровню готовящегося мероприятия, группа обнаружила себя возле бетонных порожков, которые любовно подметал пожилой дворник с окладистой бородой. Двери тоже оказались не трехметровыми арочными створками, а самыми обычными, за которыми не было красной ковровой дорожки, а только унылый коричневый пол. Стефания громко фыркнула, а Вуди что-то возмущенно пропищал. Откуда-то возник Вальтер Гротт и быстро навел порядок. Все расселись на жесткие сиденья вдоль стен и приготовились к долгому ожиданию.

То, что оно обещало быть долгим, стало ясно после того, как первый из курсантов скрылся за дверью в следующее помещение. Что там с ним происходило, никто, разумеется, не знал, а Гротт покинул приемную, оставив группу в тревожном одиночестве. Заняться было нечем, и потихоньку каждый начал выдвигать теории, одну нелепее другой. Немудреное развлечение на некоторое время отвлекло от волнения, пока не огласили имя следующего курсанта:

– Курсант Дзюн Мэй! Оставьте ваши артефакты в ячейке хранения и пройдите в зал для инициации.

Дзюн сняла с шеи камешек на цепочке, вынула из волос длинные острые шпильки с кисточками, достала из воротника крохотную булавку, оторвала верхнюю пуговку кителя… В общем, ячейку заполнила до отказа.

Дверь за Дзюн закрылась и не открывалась еще полчаса. Обратно девушка так и не вернулась.

Когда дошла очередь до Рене, он предпринял попытку скрыться на улице, но двери оказались заперты.

– Курсант Вильтрауд! Повторяю, курсант Вильтрауд, оставьте ваши артефакты в ячейке хранения и пройдите в зал для инициации.

Берт вцепился в рукав Германа, но его все-таки вызвали первым. Шмыгнул носом и, зажмурив глаза, просочился в щелку приоткрытой двери. А никто так и не вернулся.

Герман отлично чувствовал давящее напряжение каждого из оставшихся сокурсников. Особенно выделялась Стефания, казалось, она была соткана из сплошных натянутых нервов. Только тронь, обрежешь пальцы. Кроме нее и Ситри, больше никого не осталось.

– Курсант Герман! Оставьте ваши артефакты в ячейке хранения и пройдите в зал для инициации.

Герман поднялся, оглянулся на девушек и, улыбнувшись, снял кольцо с пальца. Но даже мысленно приготовившись, он все-таки вздрогнул от их сдвоенных переживаний, причем Стефания переживала из-за инициации, а Ситри – из-за подруги. Не дожидаясь повторного приглашения, Герман вошел в дверь.

В первую секунду он ослеп от яркого света, бьющего прямо в лицо, прикрыл глаза ладонью и из-под «козырька» попытался оглядеться.

– Уровень 6,5 из 10 по классической шкале измерения магического потенциала, – прозвучал откуда-то с потолка невыразительный голос. – Присваиваю класс «Дуо», идентификационный номер 91881120709.

Герман растерянно опустил руку, поморгал, отгоняя цветные круги перед глазами. Но тут же кто-то подлетел и схватил за локоть:

– Идемте-идемте, курсант Герман. Нина, ты подготовила документы для подписи?

Девушка в огромных круглых очках положила ладонь на стеклянный куб, который от ее прикосновения засветился и гулко завибрировал.

– Уже. Пожалуйста, поставьте подпись тут, тут, тут и вот тут. – Она сунула Герману стопку листов, появившихся откуда-то из недр стеклянного куба. – В пяти экземплярах.

«Примечание: организация не несет материальной и юридической ответственности в случае гибели обучающегося во время обучения», – выцепил Герман строчку в самом низу, по традиции мелкую и едва заметную. Оптимизма она не внушала.

Потом его подняли и сдали с рук на руки двум девушкам в одинаковых формах медицинского отделения. Они долго брали всевозможные анализы и слепки магической ауры, потом штатный психолог задала несколько вопросов касательно ментального дара, после чего выдала справку, в которой значилось, что его психические возможности достаточны для того, чтобы не представлять угрозы для мирного населения.

– Раз в полгода вам надлежит проходить психическое освидетельствование по месту фактического пребывания, – с улыбкой напутствовала она. Герман забрал странную бумажку и пошел дальше.

Длинный кишкообразный зал походил на полосу препятствий. Еще через десяток шагов его снова поймали и запихнули в небольшую изолированную камеру с тяжелой стальной дверью. Оставшись внутри в одиночестве, запертый и изрядно обескураженный, Герман едва не поддался панике, с ужасом думая, как все эти экзекуции пережил чувствительный и ранимый Альберт. Где-то здесь он наверняка должен был разразиться бурными рыданиями. А Стефания бы сыпала проклятиями на двух языках, если не больше.