Мария Дубинина - Беглая принцесса и прочие неприятности. Военно-магическое училище

Зловещая аура, которой славились все менталисты без исключения, сыграла свою роль. Кирос засомневался, а потом, пробормотав что-то оскорбительное, но едва понятное, развернулся и унесся прочь.

– Обязательно было вмешиваться? – спросила Стефания недовольно, хотя Герман ощущал, что ей приятна его забота.

– Обязательно, – ответил он и по-другому перехватил руку. – Ты же подаришь мне танец в награду за свое спасение?

Он потянул ее в центр зала. Вообще-то он и не спрашивал, скорее ставил Стефанию перед фактом, и она неожиданно покорно позволила вывести себя на свободное место и обнять. Руки у нее были такими холодными, что их прикосновения даже сквозь пиджак жгли кожу.

– Ты нахал. – Стефания решительно подняла голову, глядя ему в лицо, и положила ладонь на плечо.

– Монстр.

– Что? – не поняла Стефания.

– Я монстр, а не нахал. Разве не слышала об этом еще?

– Ты невыносим просто, – фыркнула она.

– Ты можешь хотя бы немного расслабиться и побыть собой? – спросил Герман, увлекая ее в ритм танца.

– А ты? Деревенский парень. Где научился так танцевать?

Герман шагнул навстречу и оттолкнул, покружив ее под рукой.

– Просто я талантливый. – Герман смутился, вновь кладя ладонь ей на талию. – Только и всего.

– Герман?

– А?

– Почему ты за меня заступился?

– Потому что тебе нужна помощь. Я не знаю точно, что произошло в твоей жизни на самом деле, и если ты не захочешь говорить, не смогу тебя заставить. Но избежать неприятностей пока еще вполне возможно.

Стефания нахмурилась.

– А если мне не нужна твоя помощь? Вообще ничья помощь.

– Это ты так думаешь. – Он легко пожал плечами.

– Пф! Мне виднее, нужна мне помощь или нет, – из чистого упрямства ответила она, но левая рука все так же покоилась на его плече, а правая – в его горячей ладони. Стефания зажмурилась, и Герман сделал то, что хотел уже давно, но никак не решался себе в этом признаться.

Он сделал шаг, разрывая приличествующее танцу расстояние между партнерами, наклонился и поцеловал ее чуть приоткрытые мягкие губы.

Пары вокруг продолжали кружиться в танце, плыла по залу легкая приятная мелодия. Только они вдвоем стояли посреди зала, как будто время для них замедлило свой бег.

Герман отстранился, а Стефания все так же стояла, закрыв глаза. Ресницы ее трепетали, на бледной коже расцветал румянец. Герман провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Музыка стихла.

Стефания открыла глаза, будто только сейчас поняв, что произошло. Герман чуть поклонился, как того требовал этикет, и повторил с мягкой улыбкой:

– Музыка стихла, Стефания. Позволь откланяться. И, – он улыбнулся более открыто, – эта форма действительно тебе идет.

Он ушел прежде, чем она как-то отреагировала, не хотел портить этот волшебный момент. И без того, поддавшись чувствам, рискнул их планом. Альберт был с Рене, но лучше, если Герман сам за ним присмотрит.

– Все в порядке? – спросил он у Вильтрауда.

– Ага, он в туалет пошел. Крепко его, видать, припекло, – поделился Рене уныло. – Может, и не будет ничего, а? Как думаешь?

Герман прошел мимо него в уборную и обнаружил, что она пуста.

Берта не было.

Ночью в саду перед административным корпусом распускались диковинные маленькие цветочки с нежно-розовыми лепестками и сильным сладким запахом. Возможно, именно поэтому Герман растерялся, едва покинул здание. Внезапная тишина оглушала, все звуки – шум музыки, гул голосов, паутина эмоций – остались внутри, в зале на втором этаже, там же, где сверкали драгоценными камнями глаза Стефании. Под их взглядом он чувствовал себя беззащитным. А тут хорошо, спокойно.

Нет, совершенно не спокойно.

Герман тряхнул головой, отгоняя лишние мысли и чувства, и попытался обнаружить Альберта. Он пропал, судя по словам Рене, не больше двадцати минут назад, так что не мог уйти далеко. Проклятая сладость цветов сбивала с толку, уловить в ней знакомый привкус вишни, свойственный лишь Берту, никак не удавалось. Герман постоял еще немного, пытаясь расслабиться. Наконец ему это удалось настолько, чтобы определить: у Берта был спутник, и спутник этот – Гаспар Дженаро.

– Началось, – самому себе сказал Герман и спустился по широким ступеням. Тихие шаги потонули во внезапно налетевшем порыве ветра, принесшего новую волну удушливого аромата. По мощеной дорожке прошелестели рано опавшие в этом сезоне листья. Герман поежился от странного холода, возникшего где-то внутри его, и решительно направился к парку.

В голове вертелась и никак не желала уходить досадная и несвоевременная мысль. Что, если все же стоило послушать Гротта и оставить разборки с таким сильным противником тем, кто способен с ним справиться?

Вдруг ветер переменился и душный запах цветов сменился насыщенной зимней свежестью, сквозь которую пробивался аромат прибитой морозцем вишни. Такие ощущения вызывал тот, прежний Альберт, и Герману стало страшно.

– … невозможно. – Ветерок донес до него отголосок разговора. Они были совсем рядом, за деревьями, загораживающими обзор, и Герман переместился ближе, стараясь не выдать своего присутствия. Луна скрылась за облаками, и стало почти совсем темно. – Ты ничего не мог вспомнить! Он обещал, что проблем не будет!

Голос Альберта звучал иначе, чем обычно, но именно так, как помнилось Герману.

– Зря вы так со мной поступили. Моя семья так этого не оставит, и вы это знаете. Как только я выйду с ними на связь, от вас мокрого места не останется. Все еще считаете, что это невозможно, учитель Дженаро?

Герман готов был поклясться, что почти видит хитрую усмешку на его губах и превосходство в фиалковых глазах. Даже и не подумаешь, что говорил Берт строго тот текст, которому его заранее научили.

Что ответил Дженаро, узнать не довелось.

– Герман! Герман, где ты? – Стефания шла по тропинке прямо к ним и не подозревала об опасности. Герману нельзя было выдать себя, но если он ничего не сделает, она может подтолкнуть Дженаро к необдуманным действиям. Герман думал недолго, но все равно не успел. Раздался свист вспарывающей воздух стали, и где-то рядом скрестились клинки.

– Герман! – вскрикнула Стефания и увидела его, выбегающего навстречу.

– Прочь! – крикнул он на ходу и бросился на помощь Берту. Девушка должна послушаться, ему некогда ее уговаривать, а защищать тем более, не тогда, когда жизнь единственного друга под угрозой. Он добрался до центра парка и увидел, как две гибкие фигуры выписывают почти танцевальные па под неверным лунным светом. Он даже не сразу понял, кто есть кто, – оба были вооружены шпагами и двигались почти синхронно, как отражения друг друга.