Владимир Лещенко - Идущий сквозь миры

– Эта штука как будто сделана в твоих родных краях, и я подумал, что тебе будет приятно получить такой подарок…

Я посмотрел ему в глаза, и вновь слова благодарности, показавшиеся мне в этот миг такими фальшивыми и неуместными, остались невысказанными.

– А теперь иди, – махнул он рукой. Было видно, как ему трудно говорить. – Хочу побыть один. А еще скоро придет медсестра и будет колоть в мой старый зад всякую дрянь, которую назначил наш шаман в белом халате. Умереть спокойно не дадут…

Он почти искренне рассмеялся, натужно закашлявшись.

– И вот еще, – догнал меня уже у двери голос старика. – Прислушивайся к тому, что говорит Мидара.

Тогда я почти не придал значения последней фразе.

Опустив голову, я шел по берегу, держа в руках подарок, думая о человеке, с которым только что говорил и которого видел, скорее всего, в последний раз.

Старейший из наших капитанов, к которому относился с уважением не только Тхотончи, но даже – что могло показаться невероятным – маги. Человек, принимавший у меня капитанские экзамены.

Самый храбрый и благородный изо всех встреченных мною здесь людей. И вот теперь он уходит от нас.

Из его скупых рассказов я знал, что он родился в первобытном племени, не знавшем даже металла.

В четырнадцать лет он был похищен бродячими охотниками и продан в рабство людям, у которых были медные мечи и топоры и города за глинобитными стенами. А те перепродали его каким-то чужеземным купцам, которые оказались теми, кем впоследствии стал и он.

Как-то в минуту откровенности, после двух кувшинов браги, он поведал мне, что долгое время лелеял мечту вернуться к себе домой.

Ради этого он собирал везде, где только мог, сведения о путях, связывающих миры, даже пробовал составить атлас.

Он тщательно запоминал, а после и записывал все, что могло пригодиться его роду, начиная от способов земледелия и лечения болезней и заканчивая выплавкой железа из болотной руды и изготовлением пороха.

Долгие годы он жил надеждой на возвращение.

Потом окольными путями ему удалось узнать, что торговцы, купившие его, были случайной экспедицией, и с тех пор туда больше никто не ходил, и даже не был толком известен маршрут…

После того как он признался, несколько дней он думал о том, чтобы уйти из жизни добровольно.

Он не отправлялся в отставку, хотя давно имел на это право. С невеселой улыбкой он говорил, что у него есть только его работа и без нее он потеряет смысл жизни.

Как-то я спросил Ятэра, почему он не женился. Он довольно долго молчал, а после ответил, что не хотел, чтобы его дети росли в чужом мире, без защиты предков и родовых духов-покровителей.

Быть может, подумал я, чувствуя, как забыто уже щиплет глаза, своих детей он видел в нас…

Здесь все знают меня под именем Акар. Но когда-то меня звали по-другому. Мое подлинное, родовое имя – Кэйтан. Тоана госпожа Мидара Кэйтан – именно так титуловали меня, когда в день совершеннолетия я была впервые представлена Правителю.

Акар – это не имя, а слово из древнего языка, и обозначает оно свободную женщину. Что это такое, я расскажу потом…

У меня на родине не принято вести дневник или писать воспоминания, но я попробую.

Итак, я родилась в стране, которую ее жители называли «Йоорана», она находится там, где на всех известных мне планетах расположены море и небольшие острова. Год моего рождения – 2057 от Пришествия Предков. Именно столько лет назад мои отдаленные пращуры впервые высадились на берега огромного безлюдного материка, протянувшегося от Великих Северных Льдов до Великих Южных Льдов и называемого во многих других мирах Америкой.

С тех пор мир стал совершенно другим, и народы моего языка давно исчезли на старой родине, побежденные более сильными соседями.

Когда я покинула свой мир, наша цивилизация была весьма высокоразвитой – у нас уже почти четыреста лет назад изобрели паровые машины, электричество применяли уже двести с лишним лет, за полвека до моего рождения изобрели радио. Начали даже строить реактивные самолеты.

Впрочем, речь сейчас не об этом.

Семья моя принадлежала к знатному и богатому роду, хотя к его второстепенной и обедневшей ветви. Детство я помню плохо, так же как не очень хорошо помню моих родителей. В шесть лет, после того как отец и мама погибли, когда пассажирский лайнер, на котором они плыли, в шторм налетел на рифы, я была отдана на воспитание в семью тетки.

С одиннадцати лет я вела жизнь, обычную для наследниц знатных родов Йоораны.

Училась галантному обхождению и танцам, охотилась, увлекалась яхтой…

Вольные нравы столичной молодежи не могли меня не затронуть, но среди своих подруг, иные из которых могли похвастаться десятками любовников, я считалась едва ли не самой скромной. Разнообразные спортивные игры интересовали меня куда сильнее, нежели игры постельные.

А кроме того, уже в отрочестве я почувствовала, что женщины привлекают меня больше, чем мужчины, а вскоре и познала женскую любовь.

Жизнь моя текла по накатанной колее, пока не умер мой дядя, очень меня любивший, и главой семьи стала тетка, решившая, что мне пора расплатиться с ней за хлеб и кров.

Она задумала породниться с другим, не менее знатным, но куда более богатым семейством, и выбор, кого принести в жертву династическим интересам, естественно, пал на меня. Может быть, я и отнеслась бы к этому решению по-другому, если бы не жених.

Сорокалетний, опухший от пьянства толстяк, прославившийся безудержным развратом – а чтобы прославиться этим в нашем кругу, надо было очень постараться, – и еще больше – своей грубостью и жестокостью. Он давно вдовел, и про смерть его жены тоже ходили самые разные слухи.

У меня было два пути. Первый – смириться и вступить во внушающий мне отвращение брак. Второй – объявить себя свободной женщиной. По нашим законам и обычаям это значит никогда не выходить замуж, не претендовать на то, чтобы рожденные тобой дети носили имя отца, и навсегда утратить право на наследство. Я выбрала второе (не раз потом я жестоко жалела, что не сломила тогда свою гордость и не преодолела отвращение!).

Отныне я была обречена полагаться исключительно на одну себя. Я лишилась даже имени, не имея надежды вновь обрести его и получив вместо него лишь кличку, которая осталась за мной даже здесь.

И здесь меня постигло горькое разочарование. Все родные и даже вчерашние подруги и друзья, на помощь которых я рассчитывала, словно забыли о том, что я есть на свете. Зато начали приходить послания от богатых простолюдинов, которым было лестно заиметь любовницу из знатного рода.

Я постепенно погружалась в тихое отчаяние. Я просто не знала, что мне делать дальше.