Лино Альдани - Двое на озере Кумран

Сильвестро молчал так долго, что Джусти едва не крикнул ему: «Да отвечайте же поскорее!»

После томительной паузы Сильвестро заговорил.

– Я принимаю ваше предложение. Но я хотел бы родиться по воле случая, как и все остальные, без изначальных преимуществ и поблажек. Иначе всю жизнь я буду чувствовать себя ловким пройдохой. Вы меня понимаете, не правда ли? Вы же сами сказали, что каждый человек – кузнец своего счастья. Так лучше самому ковать судьбу. Я предпочитаю сам создавать себя, лишь тогда мой путь будет единственно правильным. И лишь тогда тернистый путь человечества станет и моим путем.

– О черт! – воскликнул старик, с презрением глядя на меня. – Опять обезьяна!

– Кто, кто?! – в сильнейшем изумлении воскликнул я.

– Обезьяна! – яростно крикнул он. – Церкопитекус примигениус. Ни на что не годится. Ни для одного опыта – хуже одногрузного робота.

Я тяжко вздохнул.

– Мне казалось, мои расчеты были точными, но…

– Приберегите ваши глупые объяснения для кого-нибудь другого, – сердито прервал меня старик. – Что до меня, то я уже их слышал.

– Позвольте узнать, от кого? – осторожно осведомился я.

– От кого? Гм, гм. – Казалось, наш разговор весьма его забавлял. – Моя дорогая обезьяна, перед вами, поверьте мне на слово, лучший из рыбаков. Кто еще мог выловить за год столько обезьян, сколько выловил Изопус Великий?

Он подозрительно взглянул на меня и продолжал:

– Собираетесь выложить мне ваши дурацкие теории и все для того, чтобы доказать, будто вы не обезьяна? Предупреждаю, я ваши доводы знаю наизусть.

Только теперь я заметил, что старик не говорил, а квохтал. Вернее, в горле у него что-то булькало, и было весьма удивительно, что я понимаю его, а он меня.

– Кто-то клюнул на приманку Мока! – громовым голосом вскричал рыбак, стоявший чуть поодаль. Все тут же повернулись к Моку, старому уродцу, который застыл над рекой словно изваяние. С диким воплем Мок рванул удилище и вытащил из реки красивую красную туфельку. Саркастические возгласы заглушили громкие проклятия неудачника.

– Туфелька из ибериальной эпохи! – весело заметил мой старикан. – Нам нужно кое-что полюбопытнее!

Минут десять рыбаки спорили о своих находках, а затем снова взялись за удочки. Тем временем я успел хорошенько обдумать план действий. Конечно, разумный план. Иначе мне незачем было сюда являться.

– Позвольте узнать, как вы научились столь ловко ловить обезьян?

Изопус Великий пристально поглядел на меня.

– Значит, вы признаете, что вы обезьяна?

В его голосе звучало удивление.

– Да, я обезьяна, – подтвердил я. – И счастлив, что меня поймал лучший рыбак в мире.

– Вот такой разговор мне нравится! – буркнул старик. – Я даже начинаю сомневаться, обезьяна ли вы? Разумеется, в истинном смысле этого слова, ибо по физическим характеристикам вы, безусловно, обезьяна: зубы, густая шерсть, огромный рост, мощная мускулатура – все признаки налицо. Но в смысле психики наблюдаются определенные сдвиги. Вы из премозойской эры, не так ли?

– Родился в 1987 году, – растерянно ответил я.

– Я же говорю – из премозойской эры, как и другие обезьяны. Но только вам уже известно, что вы обезьяна. Очевидно, вы из позднего премозоя. Родились на пороге Великих открытий. Сейчас мы это выясним. Скажите-ка, в каком отношении друг к другу находятся точки двух сегментов, один из которых вдвое длиннее другого?

В центральной научно-полицейской школе нас учили многому, в том числе приемам дзю-до и умению прожить на маленькую зарплату. Многому, но не математике. К счастью, я был не чужд культуре и сносно образован. Конечно, этого недостаточно, но иной раз оброненная как бы невзначай мудреная фраза производит не меньший эффект, чем пистолетный выстрел. Люди начинают думать, что у вас в голове есть и мозги.

– Число точек в обоих сегментах одинаковое, – уверенно ответил я. – Ибо нетрудно доказать, что в любом сегменте число точек бесконечно. Так называемые биунивальные величины…

– Что больше, сумма всех чисел или сумма одних только нечетных чисел?

– Они совпадают, – не задумываясь, ответил я. – Чтобы сравнить две бесконечно большие величины, достаточно сравнить любой из составляющих их элементов.

– Чушь! – воскликнул старик. – Нет, вы самая настоящая обезьяна. Но обезьяна-мутант. Я вас продам за баснословную цену Институту палеонтологической классификации. Вы допускаете ошибки, которые уже совершали ваши далекие предки. Другие попадавшиеся на удочку обезьяны, хотя и были чудовищно невежественными, утверждали совершенно противоположное тому, что сейчас говорили вы. И это по крайней мере свидетельствовало о том, что они обладали крупицей здравого смысла. Впрочем, не все.

Тут старик глубоко вздохнул.

– Когда я спросил у одной гориллы ростом метр девяносто семь сантиметров, чему равен квадратный корень минус единицы, она в ответ залепила мне кулаком в нос. Я за гроши продал ее Центру перевоспитания, да и то благодаря помощи моего родственника, вице-директора Центра психофизической разрядки.

Я вздрогнул.

– Значит, попадаются одни обезьяны? А других животных или людей вам выуживать не случалось?

– Думаете, их легко поймать? – с горечью сказал старик. – Я, самый опытный и удачливый из рыбаков, за всю свою жизнь выудил не более двухсот экземпляров. А ведь это самая богатая из всех семи земных рек времени! Хорошо еще, что мне удалось напасть на эту отмель премозойской эры.

Я весь обратился в слух. Но старик умолк.

– Вы что-то говорили о премозойской отмели, – дрожащим голосом подсказал я. Нервы у меня были на пределе. Старик, казалось, не слышал моего вопроса… Он порылся в огромной корзине и извлек оттуда две резиновые ленты.

– Случайно не знаете, что это такое? – сказал он. – Я спрашивал у людей, но никто не знает.

Я уставился на диковинные ленты.

– Где вы их выудили?

– В вашем времени. За час до того, как поймал фемину цвета янтаря. Вот была удача, так удача! В Центре психофизической разрядки все прямо передрались из-за нее.

Мне стоило огромного труда удержаться от крика. «Бедная Ивонна Нортон!» Оставалась одна-единственная надежда на спасение – разгадать, что же представляют собой эти резиновые ленты. Я напряг все свои умственные способности. И вдруг меня осенило.

– Клянусь Дианой! – воскликнул я. – Это же подтяжки!

– Что, что?

Я принялся терпеливо объяснять старику, для чего предназначены подтяжки. Изопус хохотал до слез. Между нами явно протянулись первые нити взаимной симпатии.

– Так вы говорили о какой-то премозойской отмели, – вновь напомнил я.

– До чего богатая отмель! – воскликнул он. – Я там выудил двадцать великолепных обезьян!