Клиффорд Саймак - Игрушка судьбы [litres]

– О Майк… – только и могла выдавить она.

Тук стоял в нескольких шагах позади нее, с оброненной куклой у ног и с очень печальным лицом.

– Мне нужна жизнь… – прошелестел Хух, слабо шевельнувшись. – Разрешение взять немного жизни у вас…

После этих слов Тук торопливо вышел вперед и, наклонившись, решительно выхватил у меня Хуха. Затем он выпрямился, прижал свою новую куклу к груди, и его глаза грозно сверкнули.

– Только не вы, капитан! – прокричал он. – Вам нужна вся ваша жизнь! Мне же есть чем поделиться…

– Разрешение? – потусторонне прошептал Хух.

– Да, пожалуйста! – твердо ответил Тук. – Действуйте…

Сара и я, не дыша, наблюдали. Это заняло, наверное, всего несколько минут. Возможно, даже секунд, растянувшихся в часы. Ни один из нас не шевелился, и я чувствовал, что мои мускулы сводит судорогой… Постепенно Хух терял свою бестелесность и становился все более похожим на обычного себя.

Наконец Тук осторожно поставил Хуха на землю, а сам рухнул рядом. Когда я поднял его, он безжизненно повис у меня на руках…

– Одеяла! – крикнул я Саре. – Быстро!

Она разостлала несколько одеял, одно на другое, и я положил на них Тука, тут же хорошенько укрыв его. Затем я поднял валявшуюся в стороне куклу и положил ему на грудь.

Слабая рука медленно поползла вверх, он открыл глаза и улыбнулся мне:

– Спасибо, капитан…

Мы сидели у костра, и вокруг нас сгущалась тьма.

– Кости… – сказал Хух. – На земле были кости.

– Ты уверен? – спросил я. – Не было ли это чем-то другим? С какой стати лошадки испугаются костей?!

– Я уверен. Они могли видеть только кости, больше ничего.

– Возможно, это были не просто кости, а скелет существа, которого они боятся даже мертвого? – предположила Сара…

Где-то неподалеку перекликались, порою очень бурно, уже знакомые нам крикуны. Получив очередную порцию смолистых веток, огонь оживился. Налетевший ветерок раздул его еще больше.

Итак, мы сидели посреди этой унылой местности, понятия не имея, где окажемся завтра, куда выведет нас петляющая тропа – единственный ориентир – и не придется ли нам убегать ею, вслед за лошадками, в огромный белый город, не менее унылый… Но сейчас было лучше не думать об этом и оставить все как есть до утра.

Хух махнул щупальцем в сторону одеял и протрубил:

– Я жадный. Слишком много взял у него. Запас оказался не таким большим, как я предполагал.

– С ним будет все в порядке, – успокоила его Сара. – Он уже выпил чашку бульона и теперь спит.

– Ну зачем? – с досадой воскликнул я. – Зачем чертову остолопу понадобилось это? Ведь я был согласен! И Хух просил именно меня! В конце концов, мы с ним…

– Как вы не можете понять, капитан, – прервала меня Сара, – что Тук впервые получил возможность внести свою лепту в общее дело! До сих пор он чувствовал себя совершенно бесполезным! И вы, надо признать, очень постарались, чтобы он чувствовал себя именно так…

– Но давайте смотреть правде в глаза! – возмутился я. – Ведь от него до последнего времени действительно не было никакой пользы!

– И вы расстроились, когда он ее принес?

– Нет. Конечно нет. Я лишь обеспокоен тем, что он сказал: «Мне есть чем поделиться…» Какой смысл был вложен в эти слова?

– Не знаю, капитан. И это не так уж важно теперь. Есть проблемы посерьезней… Что нам делать без лошадок? Припасы придется оставить здесь. Мы возьмем лишь небольшую часть, главным образом – воду. Если, конечно, они не вернутся…

– Не вернутся, – сказал я. – Они ждали подходящего момента с тех пор, как мы покинули город. И улизнули бы уже давно, если б не Хух. Он держал их в узде.

– Врасплох застали, – подал голос Хух. – Я ударил по ним два раза, но ничего не добился.

– Жуткая мысль пришла мне в голову… – задумчиво сказала Сара. – Не исключено, что это хорошо отработанная процедура. Завести в глухомань и бросить… Пропадайте…

– С кем-то, возможно, тем бы и завершилось, но не с нами, – успокоил я ее. – Не с сидящими у этого костра.

Она посмотрела на меня очень пристально и серьезно:

– Не понимаю, это шутка или бодрячество?

– Это оптимизм, – ответил я. – Вы даже не представляете, как он бывает важен.

– По-моему, вы уже знаете, что нам делать. Вас озарило, и вы еле удерживаетесь от изложения своего гениального плана. Конечно, вам приходилось бывать и не в таких переделках! Но вы никогда не паниковали! Вы…

– Сара. Давайте поговорим утром…

Самым ужасным было то, что я оттягивал принятие решения. Такого со мной еще не случалось. Я всегда разбирался со своими проблемами немедленно. Может быть, эти неприветливые пространства со скрюченными деревцами так влияли на меня – подавляя, просачиваясь внутрь своей безысходностью? И я потихоньку растворялся в ландшафте, становясь маленькой, бесстрастной его частичкой?..

– Утром, – сказала Сара, – мы пойдем смотреть косточки.

Кости лежали примерно в полумиле от края оврага – там, где он круто поворачивал влево. Я ожидал увидеть несколько разбросанных костей, белеющих на фоне грязновато-коричневой земли. Но их была целая куча, тянувшаяся от склона до склона.

Это были крупные кости, диаметром в фут и больше. А ухмыляющийся череп, который, казалось, смотрит прямо на нас, своими размерами напоминал слоновый.

Все кости были пожелтевшими и полуискрошенными – солнце и непогода сделали свое дело. Часть их валялась чуть в стороне, когда-то, вероятно, обглоданная падальщиками.

За костями овраг резко обрывался. Крутой склон с торчавшими из него, как изюм, камешками и валунами нависал правильным полукругом. Камни лежали и у самого подножия этой земляной стены.

Место было достаточно мрачным. Тягостное чувство, вызываемое мертвой землей, предельно усиливалось этим ужасным скоплением костей.

Я чувствовал себя паршиво. Мне было не по себе – как никогда. Мучительно хотелось бежать отсюда куда глаза глядят. Казалось, что-то, происшедшее здесь, оставило после себя недобрую ауру, соприкасаться с которой не следовало никому.

И тут она обнаружила свой голос.

«Благородные дамы и господа! – услышали мы громкое и радостное приветствие. – Прошу вас сжалиться надо мной и вызволить меня отсюда, из неловкого и стеснительного положения, в котором я пребываю так долго!»

Даже если бы мне заплатили миллион, я не смог бы шевельнуться. Голос парализовал меня.

«Я у стены! За кучей камней, оказавшихся столь плохой крепостью, что все, кроме меня, погибли!»

– Возможно, это западня, – сказала Сара, и в голосе ее послышались металлические нотки. – Лошадки бежали оттого, что учуяли западню.

«Прошу вас! – продолжал пискливо умолять голос. – Здесь уже были другие, но они ушли! Вам нечего бояться!»