Маккензи Каденхэд - Сновидцы [litres]

– Ладно, – рассеянно отвечаю я. Мозг напряженно переваривает всю информацию. – Но как нам заставить… – я делаю глубокий вздох, прежде чем произнести имя. – Как нам заставить… Джиджи принять «Дексид»?

– Я все улажу. – Его голос успокаивает. И не подумаешь, что он только что предложил подмешать наркотик девчонке, чтобы я с ней разобралась… – Встречаемся ночью на вокзале.

Разворачиваюсь, не дожидаясь ответа. Иду по коридору и тут же покидаю здание, чтобы не передумать.

Ночью в клинике, пока Ральфи присоединяет провода, веду себя очень тихо. Притворяюсь, что уронила таблетку, и он приносит вторую. Глотаю обе за раз. Когда открываю глаза, на перроне 29 Центрального вокзала меня ждет Уэс. И спящая Джиджи, уже под «Дексидом»…

Я следую за ней в вагон, понимая, что готова переступить черту. И я довольна. Может, я и мстительный, оккупирующий сны псих-кукловод, зато теперь я не одинока…

– Паста. Она делает пасту?

Уэс постукивает по гладкой гранитной столешнице кухни, явно одобренной дизайнерами «Школы ремонта». Он не в духе, но разве можно его винить? Пришли отомстить, кровь бурлит от ярости, впереди только гром и молнии – на меньшее мы не согласны… а сон Джиджи – скукотень, да и только.

– Ну, хоть Грейди, хороший мальчик, показал нам что-то интересное, – огорчается Уэс. – Это же просто… убожество…

Уэс презрительно машет в сторону Джиджи. А та стоит более-менее ровно – если не принимать в расчет небольшое покачивание, вызванное «Дексидом». Стоит у первоклассной плиты на шесть конфорок и смотрит на кастрюлю с кипящей водой. Такая нудятина, даже жаль ее становится.

Почти.

– Дай ей шанс, – говорю я. – Еще есть время. Вдруг она сейчас вытащит из-за пазухи кролика и начнет его варить.

Уэс фыркает и кивает в знак согласия.

– Да какая разница, о чем ее сон? Мы здесь все-таки не полюбоваться собрались.

Желудок завязался в тугой узел.

– Это понятно… Знаешь, мне было бы легче, если бы она топила котят.

Он выпрямляется и грозит пальцем.

– Даже не вздумай слиться, Сара! – говорит он немного агрессивно, но иронии в голосе больше. Он осторожно придвигается к Джиджи, почти вплотную, но не дотрагиваясь. – Мы же договорились устроить нашим суперсилам тест-драйв на старом разбитом драндулете, так что не страшно, если его разобьем. Машина есть, – он бросает на Джиджи оценивающий взгляд. – Ключи есть. Так почему стоим?

У меня вырывается вздох.

– Дзынь, – имитирует он звук таймера в конце отсчета. – Время вышло!

Не успеваю и глазом моргнуть, как он впрыгивает в тело Джиджи. Касается едва заметно ее руки, и в ту же секунду они становятся единым целым: передняя часть его тела слилась с ее спиной. Джиджи стоит у плиты, стеклянный взгляд, раскрытый рот, руки вытянуты вперед, а кисти безжизненно обмякли. Прикрепленный теперь к ней Уэс справляется мастерски.

Они идут задом наперед.

Останавливаются.

Поворачивают влево.

Вторая таблетка, должно быть, действенная: у него явно лучше выходит управляться с телом Джиджи, чем у меня с Грейди. Хотя я, как любой нормальный человек, не особенно люблю мимов, это представление меня захватывает. Остановившись у чего-то невидимого моему глазу, Уэс руками Джиджи скользит по ровной поверхности стола, в чем-то копается… Мне пока непонятно, что они делают, но Уэс немного огорчен… Черты лица Джиджи напрягаются. Руки сжаты в кулаки. Уэса уже несет: он останавливается то тут, то там, чтобы взглянуть поближе на какие-то вещи, и его челюсть, то есть челюсть Джиджи, сжимается. Ходит по комнате, небрежно проводит по волосам. Пытается объяснить что-то мне, но я ничего не могу разобрать – складывается ощущение, что опоздала на какой-то экзамен.

Внезапно рядом с домом мечты Джиджи в ее сне раздается вой. Спутать его ни с чем невозможно. Нас обнаружили Головешки… Выглядываю в окно кухни, на меня таращатся две огромные фигуры. От их тяжелого смрадного дыхания запотело стекло. Я пугаюсь, но ненадолго. Когда первый шок от того, что здесь Головешки, проходит, меня больше начинает беспокоить другое: а вдруг Уэс не успеет закончить с Джиджи? Что, если до меня очередь не дойдет?

На автомате бегу – сначала трусцой, потом все быстрее. На полной скорости врезаюсь в Джиджи с Уэсом.

И тут…

Шших.

Хлоп.

Моргаю, потом глаза привыкают к темноте такой знакомой мне спальни Джиджи. Сажусь и понимаю, что я на полу, а Уэс исчез. Он вылетел сам или это я, столкнувшись, выбила его из тела Джиджи? Напротив меня широченная кровать, миленькая, розовенькая, с атласным стеганым изголовьем и тончайшими египетскими хлопковыми простынями. Рядом висит постер в рамке – литография М. К. Эшера «Относительность» – сувенир из поездки в Метрополитен-музей прошлой осенью, привет из лучших времен.

Джиджи всегда любила эту работу, ведь к ней не применимы законы физики. Нет правил и нет преград – того, что Джиджи пытается нарушать. В той поездке я призналась, что сама так жить не могу. Поэтому прямо из музея она завела меня в магазинчик, купила обеим по репродукции и протянула одну из них:

– На случай, если заблудишься. Теперь у нас обеих есть карта.

Вспомнив тот разговор, я засмеялась голосом Джиджи. Начинает ныть голова. Что я здесь делаю? Как все могло так измениться? Да, у Джиджи скверный характер, но именно она однажды несколько часов просидела с новенькой, из-за чьей ошибки мы тогда проиграли. Вместо того чтобы девчонку ругать, рассказывала байки про собственные поражения, подбадривая, чтобы та смогла на следующий день выйти на поле. Джиджи – неплохой человек. Она моя подруга.

Конечно, друзья не транслируют личные голосовые сообщения на всю школу и не распространяют фотки, полученные без согласия. Но разве может одна ошибка перечеркнуть все хорошее, что у нас было? Разве может мой проступок оправдать весь тот яд, что вылила на меня Джиджи?

Не может.

Поднимаюсь с пола и осматриваюсь. Взгляд останавливается на пробковой доске рядом со шкафом. Все завешано фотками Джиджи и ее друзей. В последний раз моя там висела на видном месте. Замечаю, что, хотя фотки остались прежними, я на всех изуродована. Рога дьявола, усы Гитлера, на одной меня полностью перекрыла черная клякса. Джиджи не вычеркнула меня из своей жизни. Хуже. Я превратилась для нее в злобного демона, который просочился в ее жизнь и которого нужно изгнать. Прилюдно и мучительно.

Вспоминаю, что Уэса расстроило что-то на столе, и спешу туда. Источник его гнева нахожу сразу. У меня перехватывает дыхание и темнеет в глазах от всего, что я вижу… По столешнице разбросаны мои фотографии из клиники. Те, что она прилепила к шкафчику, и куча других. Тут же валяются ножницы и клей. И все это сверху усыпано клочками темных волос. Моих волос. Тех, что она срезала без разрешения. Тех, что она приклеила кукле, чтобы опозорить меня в школе. Чтобы доказать и мне, и другим, что я – чудовище, чокнутая. Что я как личность ничего не значу, потому что я больная…