Дмитрий Баюшев - Вещий сон [СИ]

Столь бурный рост бывшего представителя Фронта Спасения Сексуальных Меньшинств, а также других фронтов, фракций, партий и объединений, до глубины души оскорбил министров.

— Я им займусь, — пообещал министр безопасности. — За что-нибудь да зацепим.

Мир тесен — вновь в этом деле возник полковник Сериков.

— А, Найденов! — воскликнул Сериков. — Где Найденов, там и Редькин.

— Что это вы радуетесь? — спросил министр.

— По личным мотивам, — ответил Сериков.

За Петром Петровичем было установлено наблюдение. Виртуозы сыска понаставили «жучков» в найденовском кабинете, служебном автомобиле и даже дипломате. Найденова снимали тайной камерой, тщательно фиксируя все его связи (кстати, эксперты сошлись во мнении, что Найденов абсолютно нефотогеничен — на экране монитора он был совершенно не похож на себя), незаметно сопровождали на всех мероприятиях, особенно приветствуя деловые обеды, переходящие в деловые ужины. Отдельные люди ковырялись в архивах и даже, как ни странно, обнаружили гносеологические корни Найденова. Оказывается, прадед у него гнул спину на турецкого хана сначала конюхом, потом евнухом, в возрасте 27 лет бежал в Россию, с помощью местного колдуна восстановил мужскую крепость и женился на внучатой племяннице княгини Ивановой — Абу-Симбел. Дед Найденова благополучно спустил все нажитое своим отцом вплоть до исподнего, то есть, если деда принимать за точку отсчета, то Петр Петрович по происхождению был пролетарием. Архивы ничего не дали — прошлое у Найденова было кристально чистым, как у херувима. Также ничего не дали слежка и прослушивание служебных и личных разговоров.

Некоторые сомнения вызывал вопрос с местожительством Найденова. Дело в том, что в трехкомнатной квартире числилось три ответственных квартиросъемщика: пенсионерка Лопухова, телефонист Квасов и сотрудник мэрии Редькин. П. П. Найденов был прописан временно — вопреки всем существующим нормам. Инспектор по жилью вразумительного объяснения по данному факту дать не смогла.

Узнав о проблемах с пропиской своего заместителя, мэр отложил встречу с послом Индонезии и срочно вызвал к себе Найденова. Петр Петрович, отложив встречу с послом Танзании, явился к мэру, имея при себе папку с картой подземного лабиринта и заявление с просьбой разрешить строительство особняка за свой счет в пределах Окружной в связи с отсутствием жилья.

— А вы как узнали, что я вас вызвал по этому вопросу? — удивился мэр.

— А разве вы меня вызвали по этому вопросу? — удивился Петр Петрович.

Мэр хмыкнул и, начертав на заявлении: «Разрешаю по льготному кредиту в 3-ом районе», — предложил пока суть да дело пожить на К-ом проспекте в двухкомнатной квартире. Петр Петрович предложение принял, имея в виду в дальнейшем присоединить ее к основным апартаментам, чтобы получилась восьмикомнатная квартира с выходами в двух разных районах города.

После этого Петр Петрович с таинственным видом развернул перед мэром старинную карту подземного лабиринта.

В этой главе мы вернемся к более ранним событиям, которые могут объяснить, почему Петр Петрович, несмотря на все старания, так и не смог найти незадачливого Вениамина.

Похитив Редькина, лже-«Серпантин» лелеял мечту взять власть над всемогущим Найденовым. Для этого нужно было полностью подчинить Редькина своей воле, что достигалось пытками и истязаниями, но дело осложнялось тем, что Редькин был не простой пленный. Стоило ему воззвать о помощи к Найденову, как весь трудоемкий пыточный процесс шел насмарку.

Перебрав варианты порабощения, лже-шпион пришел к выводу, что нужно найти такое место, где бы Найденов не услышал Редькина, как бы тот ни взывал, и там, в этом месте, сделать Редькина шелковым. Единственный, кто мог бы помочь в этом деле, был «Кривой Серпантин», на него и надо выходить, он должен быть заинтересован в том, чтобы прибрать к рукам Найденова. Правда, существовала вероятность, что «Кривой Серпантин» не потерпит рядом с собой такого могучего соседа, каким мог стать его двойник, получив власть над Найденовым, но это уже второй вопрос. Можно, в конце концов, по примеру мафии разделить территории влияния и не мешать друг другу…

Однако, мечты-мечтами, а Редькину до лучших времен надлежало находиться в бессознательном состоянии. Поначалу для этих целей предполагалось использовать замотанное в полотенце полено, как дешевое и эффективное средство, но, приняв во внимание усердие своих подчиненных, лже-шпион остановился на более дорогом хлороформе. Редькин — дурак ему был не нужен.

Группа лже-шпиона, состоящая из десяти головорезов, со спящим Редькиным обосновалась в подземном бункере, вырытом еще в 16 веке, в том же веке заброшенном и с тех пор служащим прибежищем для бездомных котов. Разогнав четырехлапых бродяг, бандюги очистили помещение от следов кошачьего пребывания, понатаскали сюда ворованных матрацев, тряпок, одеял и устроили гигантское лежбище.

Памятуя о конспирации, группа занималась делом в других районах города благо метрополитен был под боком. В основном брали ларьки. С банками пока не связывались, но информацию о них собирали, а к наиболее ценным вкладчикам наведывались домой — опять же с оглядкой, в отсутствии хозяев. Все потерпевшие как один утверждали, что после воровского посещения квартира пропитывалась кошачьим запахом, «такое, знаете, мерзкое, гадкое амбре», поэтому в документах милиции банда проходила под кодовым названием «Мурзик».

Вечером награбленное ссыпалось в одну кучу в центре лежбища, после чего наступало самое сладкое — дележка. Вслед за дележкой следовал ужин, частенько с французским коньяком одесского разлива под датскую колбасу с венгерскими маринованными огурчиками. Ужин порой продолжался до утра и сопровождался игрой в карты на «носики». Бандюги и не подозревали, что за одной из стен их жилища находятся несметные сокровища.

На одном из дел лже-шпион почувствовал, что его узнали и немедленно увел группу под землю в привычную систему канализации. На следующий день его узнали уже в другом районе, и вновь он еле успел унести ноги. Значит, полковник Сериков, этот гвоздь в стуле, разрыл могилу. Лже-шпион решил сменить внешность и проторчал перед зеркалом целый вечер, но как ни старался, получались то Сериков, то Найденов, то Тихонов в роли Штирлица, то есть те, о ком он больше всего думал. Тогда он плюнул с досады и решил обходиться накладными усами, бородой и париком.

Его бандюги тоже маскировались: кто в слепого, кто в хромого, кто в горбатого. У половины из них якобы болели зубы и они были повязаны платками, другие надевали огромные, в пол-лица, очки. Если добавить к этому, что от всех от них разило неистребимым кошачьим духом, то было просто удивительно, как они ухитряются оставаться на свободе.