Вадим Артамонов - На суше и на море, 1988 [антология]

Очерк

Художник И. Гансовская

Двухнедельный младенец плавает, ест и даже спит под водой, двухмесячный — стоит без посторонней поддержки, трехмесячный — делает сальто и другие акробатические упражнения, плавает и ныряет, оставаясь под водой до десяти минут, в два раза перекрывая мировой рекорд по задержке дыхания знаменитого человека-дельфина Жака Майоля.

Это дети, рожденные в воде по специальной методике советского исследователя И. Б. Марковского. В Париже, на Международном конгрессе «Вода и сознание человека», ученые сделали заключение: «Появившиеся на свет таким образом младенцы обладают инстинктами водных жителей. Их естественной средой обитания становится Мировой океан — колыбель человечества. Работа Марковского представляет собой одно из самых интересных исследований века».

Среда обитания человека — океан. Невероятно, фантастично! И прежде чем поверить в человека-амфибию, попробуем разобраться во всем сами: известно, что верить всему — такое же суеверие, как и не верить ничему.

Игорь Борисович Марковский — наш современник, живет и работает рядом с нами, среди нас, но окружающие, может быть, даже не знают, что о нем, о его деле написано много статей в нашей и зарубежной периодике, что книга о его «детях воды» переведена на несколько европейских языков, что результаты его работы не раз демонстрировались по нашему телевидению и благодаря телевизионному мосту «Спутник» для телезрителей нескольких стран, что сюда, в квартиру на одной из московских улиц, приезжают специалисты из разных стран (Жак Майоль первым во Франции рассказал о советском «гении воды» и с радостью приветствовал своих соперников грудного возраста), что почетный доктор Калифорнийского университета Марковский был заочным участником совещаний и международных конгрессов в Париже и Новой Зеландии на темы родовспоможения в воде и плавания грудных детей, воспитания детей с помощью дельфинов.

…Игорь Борисович разговаривал со мной, стоя у телефона, часто отрываясь от разговора, потому что телефон звонил почти непрерывно. Этот старенький аппарат стоял на кушетке среди бумаг и журналов; длинный шнур от него тянулся в дверную щель. Рядом с телефоном лежали две толстые тетради в потрепанных коленкоровых переплетах. В них оставили свои адреса и телефоны сотни желающих встречи с автором «одного из самых интересных исследований века».

На стене, там, где многие вешают ковер, висела карта мира. На синем фоне океана цепочкой в определенном направлении двигались нарисованные дельфины. У противоположной стены — стеллажи с книгами. Но центральное место в комнате занимали спортивные снаряды для детей, подвешенные к потолку на тросах.

Впервые увидев Игоря Борисовича, можно поразиться контрасту между громкой его славой и тихой, тишайшей манерой его существования. Он будто неслышно плавал в воздухе, когда ходил по комнате, возвращался, отвечал на звонки и очень тихо разговаривал по телефону, будто боялся разбудить спящего. Больше говорили мы, пришедшие, а он молчал, много, очень много молчал и только слушал.

Однажды удалось подкараулить секундное выражение его глаз — выражение той одержимости, мужества и благородства, той внутренней силы и убежденности, которые и сделали его тем, кем он стал.

В связи с темой разговора он сказал:

— Был такой случай: у женщины за зри месяца до родов в пуповине образовался тромб. Но ребенок жил и развивался! Он жил за счет заглатывания околоплодных вод. Родился нормально, но… умер.

В глазах у Игоря Борисовича появилась боль.

— Ребенок мог остаться жить! Если бы родился не на воздухе, а в молочнокислой среде. Он бы остался жить…

Еще мальчиком Игорь однажды нашел в мусорном ящике брошенного новорожденного котенка. Дрожащий мохнатый скелетик — жалость переполнила сердце мальчика. Игорь выкармливал его молоком из пипетки, но прежде всего отмыл, выкупал. Чтобы избавиться от липкой помоечной грязи, от запаха, он купал его много раз. И заметил: котенок легко привык к воде, он доволен купанием, и даже погружение в воду не вызывает у него страха. Игорь купал найденыша много дней подряд и радовался тому, что котенок мурлычет от удовольствия. Это была первая спасенная им жизнь. А наблюдательный мальчик решил зафиксировать свое открытие и удивился, что взрослые кошки отчаянно сопротивлялись купанию и даже — был и такой случай в его жизни — от пережитого стресса, от страха воды умерла одна из его подопытных. Почему? Этот вопрос и эпизод с котенком стали исходной точкой открытия, об этом вспоминает Игорь Борисович, когда его спрашивают: «С чего началось?»

И еще одну веху следует упомянуть. Среди прочитанных книг по биологии, психологии, анатомии и по другим естественным наукам встретился ему трактат по акушерству, и он узнал, во что обходится резкий переход из невесомости внутриутробного обитания на открытый воздух под гравитационный удар. Специалисты сравнивают перегрузки при рождении человека с перегрузками космонавта, стремительно вернувшегося из космической невесомости.

Прочитав об этом, Игорь, подчиняясь внутреннему порыву, тут же, на полях, неожиданно для себя написал: «Так рожайте под водой!»

Так вспыхнула еще одна отправная точка будущей теории, имеющей теперь наименование «Из невесомости в невесомость».

Студент Института физкультуры, хороший пловец, тренирующийся под руководством высококвалифицированных мастеров, делает вдруг, казалось бы, крен в сторону: в проблему биомеханики родового процесса. И в том же 1962 году судьбе было угодно, чтобы Игорю Борисовичу снова пришлось спасать жизнь, но на этот раз это была жизнь человека — своего собственного ребенка. Девочка родилась недоношенной, ее вес чуть превышал полтора килограмма. Приговор врачей был единодушным: шансов выжить нет. Родители со страхом следили за ее судорожным дыханием; каждый вдох мог оказаться последним.

В таком состоянии Марковский решился провести первый эксперимент над человеком. Он опустил ребенка в ванночку, на три четверти наполненную водой. Ребенок ожил, будто сбросил тяжесть земного притяжения. Первые дни новорожденную держали в воде почти все время, по очереди поддерживая головку. Когда головка уходила под воду, она не пугалась, оставляла глаза открытыми, воду не глотала — сохранился внутриутробный инстинкт — не дышать. Семидневную дочку папа запустил в специально сделанный для нее аквариум, где ребенок проводил почти половину дня.