Герман Малиничев - На суше и на море, 1989 [антология]

РЕДАКЦИИ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Редакционная коллегия:

С. А. Абрамов

М. Э. Аджиев

В. И. Бардин

Б. Т. Воробьев (составитель)

Б. И. Впорин (председатель)

М. Б. Горнунг

В. И. Гуляев

В. Л. Лебедев

B. И. Пальман

C. М. Успенский

Оформление художника

А. Кузнецова

Очерк

Художник В. Родин　

Так уж устроен род человеческий — и сеятель, и хранитель обязаны неустанно, денно и нощно исполнять свое предназначение, иначе рушится связь времен и в жизни наступают упадок и хаос. Непреходящая сила созидания и охранения, передаваемая от отца к сыну, — достояние бесценное, благополучие земли, порядок жизни, ее смысл зиждутся на этом незыблемом законе.

В свое время Тимирязев, русский ученый и мыслитель, впервые связавший землю и весь бесконечный космос через обыкновенный зеленый лист растения, сказал, что культура поля всегда шла рядом с культурой человека, а в другой раз, размышляя, заметил, что существуют вопросы, которые всегда возбуждают интерес, на которые не существует моды, и что именно таков вопрос о хлебе насущном…

Анатолий Алексеевич Зубарев принял совхоз «Ивачевский», совершенно разваленный, доставшийся ему после очередного разукрупнения одного из самых больших хозяйств Брянской области — совхоза «Липницкий». Земля мужественная, седая, овеянная легендами древности и подвигом минувших веков, многое видела. И последняя война прокатилась здесь смерчем, оставила обезмужиченное село на стадии умирания. Земли — подзолы, супесь, суглинок — самые бросовые на Брянщине, самые неурожайные. Из этой скудной земли безжалостно и бессчетно только брали, брали и брали, и она, эта земля, стала не способной не только чем-либо к себе притягивать извне, но и не способной больше удерживать то, что было накоплено раньше. И вот тут, как это часто бывает со срубленным деревом, пробивается еще один побег, откуда-то из самых глубин, из оставшегося чудом в живых потаенного корешка. И это после всего, что было только в последние два-три десятилетия: укрупнения и разукрупнения, сведение коров и обрезание огородов, вырубание садов и гонения на личных чушек, овец, гусей и прочую живность, когда никто не верил ни в то же Ивачево, ни в того же Зубарева… Но так тоже бывает: что-то изменилось в самой атмосфере жизни, и упрямый человек Зубарев — там, где нужно отступить, уперся рогами — и ни с места, да и начал с самого больного для этих краев — с дороги. Рядом, в трех километрах, проходит бетонная автострада Москва — Киев, разрезающая Брянскую область по прямой, выходящая затем к Калиновке, да, да, к той самой родине Никиты Сергеевича Хрущева. Автострада, проложенная в апогее его деятельности, отчего местный люд любовно называет эту дорогу, ставшую по сути дела артерией жизни прилегающих к ней окрестных сел, «хрущевкой». По ней в любое время года проносятся легковушки, сверкающие широкими окнами «икарусы» с нарядными, чисто одетыми людьми, а шагни в сторону — и попадешь в бездорожье, в непролазную топь, в разбухшие глины. В непогодь до соседнего села, тем более до райцентра, добраться можно только на вездеходе…

Районное партийное руководство (а это почти всегда в трудных, пришедших в запустение землях, такие же, как Зубарев, фанатики, упрямцы, энтузиасты) в лице сначала первого секретаря райкома Бацейкина, затем сменившего его Силкина поддержало Зубарева; всем миром, всем районом навалились на дорогу, даже собственный асфальтовый заводик правдами и неправдами сгоношили и сами же этому удивились — значит, если-под самое горло, подступит, если очень захотеть, то можно и такое осилить…

Построили ее, родимую, связавшую, кажется, богом забытую глухомань с автострадой. Со стороны, если посмотреть, ну что особенного, ну дорога и дорога, обыкновенный асфальт, а для окрестных брянских сел — это надежда на будущее, она золотая, каждый метр ее бесценен. Вслед за тем совхоз строит один за другим девять коттеджей, целую улицу в соседнем с Ивачевом селе Быки, прекрасных, пахнущих деревом светлых нарядных коттеджей со всеми удобствами, с оснащенным подворьем, завозит даже дрова и сено. Селитесь, держите скотину! И бег из совхоза не скажу что котился, но приостановился, люди задумались. Уехавшие в свое время дети, навещая теперь постаревших отцов, огорченно разводят руками: «Ну если бы тогда так было, как сейчас, кто знает…» Потому что куда бы ни забросила судьба, а на родину тянет, так уж устроен человек…

Сколько трудов, а главное, убеждений понадобилось молодому директору, чтобы построить рядом с новой, только что отстроенной школой стадион. Пошучивали, укоряли в расточительстве, посмотри, мол, в какой конторе сидишь, лучше бы контору себе новую отстроил, срам смотреть на старую, а Зубарев знай себе посмеивается: мол, в конторе старой я еще посижу и год, и два, а мне нужно молодежь занять, пусть мяч гоняют, это лучше, чем баклуши бить да за бутылкой рыскать. И что вы думаете? Бухает мяч на школьном стадионе, и за ребятишками, глядишь, молодые мужики тянутся…

Из рассказа может показаться, что все шло без сучка и задоринки, наделе же — бессонные ночи, неотступная забота, как добыть средства в нерентабельном хозяйстве, где разжиться стройматериалами. Ведь и с народом, каков ни есть, складывалось дело непросто, любое директорское нововведение поначалу принимали в штыки: молод еще нами командовать, видали мы всяких, таких важных бобров в порошок перетирали. Порой доходило и до угроз, и до драки, но недаром говорится, что истинная вера даже одного человека гору сдвинет, и никто не возьмется определить время перелома; возможно, он наметился именно тогда, когда директор не затаил обиды ни на пьяниц, ни на хулиганов, а продолжал свое, заветное, выношенное, нельзя было терять ни дня, ни часа, нужно было идти дальше и дальше…